Дрю улыбнулся своей широкой, ослепительной улыбкой, и Роуз ощутила дрожь в коленях.
– И как ты только могла забыть! – c упреком сказал Дэвид. – Мы же договаривались об этом еще две недели назад!
– Совершенно вылетело из головы. Прости! – виновато вздохнула Джеки.
– Ведь это не что-нибудь, а день рождения Клэр и к тому же юбилей нашей супружеской жизни!
– Конечно, конечно, но у меня было столько дел… – Она отбросила с лица волосы. – Причем не только работа. Еще мой переезд из отеля, личные проблемы…
Она подумала о Дрю.
– Ты же знаешь, как это важно для меня, Джеки, – сказал Дэвид, пристально взглянув на нее.
Она покорно кивнула. Он всем видом хотел показать ей, что не сердится, но все-таки не смог скрыть своих чувств.
Несколько месяцев назад они с Клэр решили отметить ее день рождения и двадцать лет своего супружества, устроив торжественный ужин в «Аннабель». Последний раз Клэр звонила Джеки дней десять тому назад, и они обсуждали туалеты.
– Ну конечно, я обязательно приду! – заверила Джеки отца. – Не беспокойся.
– Вот и умница, – сказал он. – Ты же нас не бросишь…
– Сейчас ты в театр? – спросила Джеки.
– Да, я иду на дневной спектакль. Сегодня последний день, когда его можно увидеть. Спектакль снимают, и начинается работа над его киноверсией.
– Ты волнуешься, да?
Дэвид усмехнулся, а она подумала о том, как много в нем еще мальчишеского.
– Такого замечательного предложения у меня уже давно не было, – сказал он.
В действительности, чтобы заполучить эту роль, ему пришлось приложить немало усилий – спорить, доказывать. Это была пьеса «Рана», в которой фермер-арендатор убивает своего соседа в споре за маленький клочок земли у реки. Напряженная драма, полная страсти, гнева и невероятной ярости. Ее действие разворачивалось в Шотландии.
– А что об этом думает Клэр?
Он вздохнул и повернулся к окну.
– О, она, конечно, очень рада.
– Но ведь это значит, что тебе опять придется много работать, а ты, как она догадывается, не становишься моложе, – лукаво заметила Джеки.
– В общем, да.
– Кроме того, в это время года в Шотландии очень холодно, – добавила она.
– Прошу тебя, Джеки! Хоть ты не заводись…
Дэвид наблюдал, как ближе к вечеру небо становится все более серым и мрачным, и ему вдруг захотелось выпить что-нибудь покрепче, чтобы напиток обжег губы и по всему телу разлилось тепло. – А как там Джемми? – поинтересовался он, меняя тему. – Как его успехи?
– Прекрасно, – поспешно ответила Джеки.
– Он хороший парень, – вздохнул Дэвид, – но в отличие от Клэр я не питаю больших иллюзий относительно его успешной карьеры в будущем.
– Пожалуй, еще слишком рано об этом судить.
– Может быть… Но здесь… – Дэвид сделал неопределенный жест рукой, – здесь для него все чужое и непривычное.
– Не ставь на нем крест, – сказала Джеки. – Он еще прекрасно здесь обживется.
– Я никак не пойму, чем он живет. Он читает, разговаривает с Клэр или со мной, если только я бываю дома, а потом отправляется гулять.
– Что же в этом плохого?
Дэвид сердито махнул рукой.
– Но ведь должно же быть что-то еще в жизни? Ему только двадцать четыре года. Я пытался заинтересовать его чем-нибудь, предлагал вступить в какой-нибудь клуб, чтобы он мог общаться там с новыми людьми…
– Мне кажется, ты сгущаешь краски.
– Разве я не прав?
Дэвид внимательно взглянул на дочь.
– Нет, папа.
– Но ведь ты немногим старше его.
– Я бы не сказала, – быстро возразила она. – Во всяком случае у меня полным-полно работы, а кроме того, у меня совершенно не хватает времени на личную жизнь.
Дэвид удивленно поднял брови.
– Что ты подразумеваешь под личной жизнью? – поинтересовался он.
– Давай не будем сейчас об этом.
– Почему? Отец я тебе или нет? – засмеялся он.
Джеки тоже засмеялась, а потом сказала:
– У меня свидание.
– Ты просто хочешь от меня отделаться.
Джеки сунула под мышку папку и чмокнула отца в щеку.
– Увидимся в субботу.
– В половине восьмого.
– Я помню.
Он посмотрел ей вслед и ощутил прилив гордости.
Двадцать лет назад он впервые увидел дочь. Девятилетняя Джеки пробиралась сквозь толпу встречающих в зале ожидания аэропорта Хитроу. Он узнал бы ее, даже если бы к ее воротничку не была приколота бирка с ее именем. Она была высокой голубоглазой девочкой, интересной и настороженной. И смотрела прямо на него. Его сердце сжалось от жалости и желания защитить, уберечь ее от беды. Она была его ребенком, несмотря на то, что его отцовские чувства несколько запоздали.
Перед облезлым парадным было несколько каменных ступенек. Посередине двери имелось небольшое квадратное окошко с треснувшим стеклом, а также бронзовая колотушка в форме львиной головы, позеленевшая от старости.
– Я здесь временно, – пробормотала Роуз, избегая смотреть Дрю в глаза.
Ей вдруг стало удивительно, как это раньше она не замечала убогости своего жилища.
Дрю не ответил, лишь его ноздри презрительно дрогнули. Давно он не заходил в такие дома. Он старался избегать неприятных воспоминаний, которые упорно возникали в памяти.
– Если не обращать внимания на внешний вид, здесь не так уж и плохо, – быстро прибавила Роуз и нервно рассмеялась, когда они вошли в тесный подъезд, на полу которого грудами лежали старые газеты и журналы и прочий рекламный мусор, а вдоль стены стояли пустые молочные бутылки. – Кроме Барби и меня, в этом доме живут еще восемь человек, и, естественно, никто не хочет за собой убирать. Ну ничего, скоро я перееду отсюда…
– Все это мелочи, – отозвался Дрю.
Она бросила на него благодарный взгляд.
– Как бы там ни было, мы довольны этой квартирой. Она довольно большая, – говорила Роуз, поднимаясь по ступенькам и чувствуя на себе его взгляд. – Барби позаботилась об интерьере. Она студентка, изучает искусство, и у нее прекрасно развит вкус. – Роуз остановилась перед дверью, около которой на стене висел телефонный аппарат. – А вот это, увы, не слишком приятное соседство, – весело добавила она, похлопав ладонью по телефонному аппарату.
– Я думаю, – кивнул он.
– Когда я отсюда перееду, мой рекламный агент обещал поставить мне личный телефон – в качестве подарка по случаю получения роли Монро.
Роуз нетерпеливо копалась в сумке в поисках ключей и наконец извлекла их оттуда со вздохом облегчения.
