критическая ситуация, а предпринять правильные действия для выхода из нее не удалось. В результате касание полосы произошло с большой вертикальной скоростью – около 10 м/с. При этом разрушилась средняя часть крыла, самолет перевернулся «на спину», и его протащило по ВПП. Из поврежденных топливных баков хлынуло топливо. В 19.55 начался пожар, с которым аварийные службы аэропорта не смогли справиться почти полтора часа. Погибли 75 пассажиров и 3 стюардессы, остальные члены экипажа и один пассажир выжили.
Расследование показало, что большинство погибших стало жертвами удушливого дыма, а выбраться наружу люди не смогли, т.к. все выходы, в том числе аварийные, оказались поврежденными. Главной причиной катастрофы была названа ошибка командира воздушного судна (КВС): он сначала увеличил режим работы двигателей, а затем на высоте 60-70 м резко перевел их на «малый газ», в результате чего самолет фактически упал на полосу.
Следственная комиссия также указала на плохую работу наземных служб, которые не смогли спасти из горящего лайнера еще живых людей. Кроме того, было отмечено, что количество и расположение аварийных люков на Ту-134 не соответствует международным требованиям, а при горении элементов интерьера пассажирского салона выделялись ядовитые продукты.
В различные годы были потеряны еще 9 Ту-134 нескольких авиакомпаний, которые из-за ошибок экипажей совершали очень грубые касания ВПП или выкатывались за ее пределы. К счастью, почти все эти инциденты закончились без человеческих жертв. Трагическим исключением стала лишь катастрофа Ту-134А (борт RA-65617), арендованного нигерийской авиакомпанией Harka Air Service у «Коми- авиа», которая произошла 24 июня 1995 г. в аэропорту Муртала (Лагос, Нигерия). Заход на посадку осуществлялся в условиях сильного дождя и попутно-бокового ветра. Экипаж выполнил посадку с перелетом, самолет выкатился за пределы ВПП и в 500 м от ее торца столкнулся с бетонным водосливом. Погибли 16 из 80 человек, находившихся на борту.
1 сентября 1975 г. свой первый Ту-134 потерял наибольший зарубежный эксплуатант самолетов этого типа – восточногерманская авиакомпания Interflug. Борт DM-SCD заходил на посадку в Лейпциге, и за 3,5 км до ВПП диспетчер потерял радиолокационный контроль за ним. Экипаж снизился ниже глиссады, самолет зацепил левым полукрылом радиоантенну недалеко от торца ВПП, перевернулся «на спину», и в таком положении его протащило по земле. Из 34 человек, находившихся на борту, погибли 27. Почти весь экипаж выжил и попал под суд, который приговорил командира корабля к пяти годам лишения свободы, его помощника, штурмана и бортрадиста – к трем.
Через полтора года, 3 апреля 1977 г., беда случилась с еще одним Ту-134 авиакомпании Aviogenex. Борт YU-AHS, доставлявший продовольствие из ГДР в Габон, заходил на посадку в аэропорту Либревиль при хорошей видимости, и летчики своевременно заметили, что полоса, на которую они собирались приземлиться, занята – по ней хвостом вперед рулил «Боинг 707»! Как оказалось, экипаж «американца» проскочил нужную рулежную дорожку (РД), а поскольку возможности развернуться не было, решил «сдать назад» с помощью реверса. Что самое удивительное, диспетчер не сказал об этом экипажу Ту-134 ни слова. Командир югославского борта принял решение уйти на второй круг. Во время повторного захода самолет попал в сильнейший тропический ливень. При этом КВС раскачал самолет по крену, в результате чего тот зацепился за высокое дерево, упал и разрушился. Погибли 8 человек – основной экипаж и два сменных.
Ночью 21 сентября того же года Ту-134 (борт HA-LBC) венгерской авиакомпании Malev завершал рейс из Стамбула в Бухарест. Самолетом управлял экипаж во главе с личным пилотом руководителя Венгрии Яноша Кадара. На борту находились 53 человека. До аэропорта румынской столицы Ту-134 так и не долетел – столкнувшись с верхушками деревьев, лайнер потерпел катастрофу в 38 км (по другим данным – в 32 км) от него. Выжить удалось 24 пассажирам. Причем один из них, оставшийся абсолютно невредимым, еще до прибытия спасателей собрал свои вещи и на рейсовом автобусе уехал в Бухарест. Это вызвало настоящий переполох, ведь человека, прошедшего регистрацию на рейс, не оказалось ни среди погибших, ни среди оставшихся в живых. Все выяснилось только через несколько дней, когда «пропавший» пассажир пришел за билетом на обратный рейс.
Расследование катастрофы начала румыно-венгерская комиссия, которая поспешно объявила, что в случившемся виновата советская техника. Прибывшие из СССР специалисты подключились к расследованию только через неделю после крушения. С их участием удалось выяснить, что при подходе к аэродрому экипаж запросил у диспетчера заход на посадку с обратным курсом(2*), но согласия на это не получил. Начался спор с диспетчером, тот настоял на своем, но к концу этой дискуссии самолет имел значительный избыток высоты. КВС решил увеличить скорость снижения до 10 м/с. Отвлекаясь на посторонние разговоры, экипаж потерял контроль за высотой полета. Спохватились, когда сработала сирена, свидетельствующая о снижении до высоты принятия решения (ВПР)(3*), однако было уже поздно…
Казалось бы, все стало ясно, но тут в дело вмешалась политика. На советских специалистов стали оказывать давление, стремясь все списать на отказ техники.
Как ни странно, но сторонники «отказной» версии нашлись даже среди высокопоставленных чиновников Минавиа- прома СССР. Из Москвы посыпались звонки с соответствующими требованиями, а потом и с угрозами. Но участники расследования проявили принципиальность и от своего мнения не отказались.
Прошло два месяца, и 22 ноября того же года вновь потеряла самолет авиакомпания Interflug. На Ту- 134А (борт DM-SCM) из Москвы в Берлин возвращалась группа чиновников ГДР. В пассажирском салоне находился и летчик-инструктор «Интерфлюга», который руководил подготовкой экипажей в Москве. Он оживленно беседовал с высокопоставленными пассажирами и, между прочим, заявил, что их самолет оборудован системой автоматического захода на посадку, работу которой он готов продемонстрировать. Предложение вызвало всеобщий интерес. Когда лайнер приблизился к берлинскому аэропорту Шёнефельд, летчик-инструктор прошел в кабину экипажа и стал убеждать КВС выполнить заход в автоматическом режиме. Однако тот не имел соответствующего допуска и долго не соглашался. Инструктор продолжал настаивать, заверяя командира, что в случае чего он подскажет ему. В конце концов КВС согласился.
Погода была хорошая, система вела самолет точно по глиссаде, но при подходе к высоте принятия решения командира корабля подвели нервы. Как вспоминал ведущий конструктор Ту-134 Л.Л. Селяков, принимавший участие в расследовании этого и многих других инцидентов, «не веря в благополучное сближение с землей в автоматическом режиме, командир воздушного судна решил отключить автопилот не «кнопкой отключения», а резким взятием штурвала на себя». Причем сделал он это слишком энергично. Самолет отреагировал на кабрирование. Пилот быстро отдал штурвал от себя, что привело к резкому снижению лайнера и удару о ВПП. Он оказался настолько сильным, что отвалилось одно полукрыло, машина
