из генеральной и 12 частных карт.
Следующей работой гидрографа стала 'Лоция', или Путеуказание к безопасному плаванию' по Балтике. Ученые круги России признали его заслуги. Петербургская академия наук избрала его в число своих почетных членов. Той же чести его удостоили Московский и Харьковский университеты, Вольное экономическое и Минералогическое общества. Награды следовали одна за другой.
Была и еще одна радость. В Петербург приехал из Якутска адъюнкт Михаил Адамс. Ему довелось побывать и в устье Лены. Ученый рассказывал — сибирские охотники за мамонтовой костью открыли к северу от Ляховских островов обширную землю, про которую говорили, что она не иначе как является особой частью света и простирается так далеко, что по ней можно достигнуть Северного полюса. Потом стало известно об экспедиции, которую отправил министр иностранных дел и коммерции граф Николай Петрович Румянцев, поставив во главе ее ссыльного чиновника Матвея Матвеевича Геденштрома. Вскоре от него пришли первые донесения. Он посетил открытую охотниками землю и назвал ее Новой Сибирью. Земля была столь велика, что он не смог объехать ее за одну весну. Сарычеву довелось увидеть первую карту Геденштрома. На ней был изображен только южный берег Новой Сибири, протянувшийся от меридиана мыса Святой Нос до Шелагского Носа.
Открытие Геденштрома подтверждало наблюдения Сарычева во время плавания у Колымы. 'Матерая земля', о которой он столь подробно писал в своем 'Путешествии', существовала! Правда, спустя год Геденштром обошел всю Новую Сибирь. Она оказалась не столь уж велика и лежала гораздо западнее Колымы. Зато Геденштром и его спутники видели высокие горы на севере. Они были убеждены, что 'матерая земля' лежит именно там. И при этом приводили в качестве доказательства 'резоны' адмирала Сарычева как человека 'известного своей ученостью'.
В эти края, думал Сарычев, следовало бы послать толкового офицера, поручив ему точно положить на карту весь берег Сибири от реки Яны до Берингова пролива и описать все земли, которые были недавно открыты в Ледовитом море сибирскими охотниками за мамонтовой костью.
Но для России наступили времена великих испытаний. В июньские дни 1812 года Неман перешла великая французская армия. Был оставлен Вильно. Пал Смоленск. Враг рвался к Москве. Надо было думать сначала об обороне Петербурга, а затем об обеспечении флота навигационными пособиями для действий у европейских берегов. Многие из флотских офицеров участвовали в заграничном походе. Вплоть до 1817 года корабли занимались перевозкой войск из Франции.
Наконец, мир надежно установился в Европе. Никто больше не угрожал России, и морякам следовало подумать о том, чтобы заняться исследованием своих морей. Гавриил Андреевич решил воспользоваться этой благоприятной для мирных занятий порой. Прежде всего он обратился к русскому Северу. Изучив бумаги Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга, Сарычев написал труд о ее открытиях, который вскоре опубликовал в 'Записках' Адмиралтейского департамента. Это великое географическое предприятие России служило ему примером при разработке проблем будущих исследований русского флота. Он изложил свои мысли в обстоятельной 'Записке о морских берегах, которые надлежит описать', которую подал морскому министру маркизу де Траверсе в конце декабря 1818 года. В записке были указаны основные районы и объекты, исследование которых необходимо для 'усовершенствования вновь сочиняемых при адмиралтейской чертежной морских карт'.
Сарычев отмечал, что со времени создания Петром I мощного русского флота было начато составление карт принадлежащих России морей. Вслед за Белым и Каспийским морями и Финским заливом Камчатскими экспедициями были описаны берега Северного Ледовитого океана от Белого моря до Берингова пролива (точнее, до Большого Баранова Камня к востоку от Колымы) и исследованы побережья Северо- Восточного океана, под которым он подразумевал северную часть Тихого океана. Но поскольку во времена Беринга не были еще известны способы точного картирования берегов и не существовали достаточно надежные астрономические инструменты, то и карты, составленные 80 или 90 лет назад, оказались по новым меркам несовершенными, а то и вовсе неверными.
Надо было эту работу осуществить заново, как, например, сам он сделал это на Балтике. Сарычев отмечал, что необходимо описать и исправить карты берегов Лапландии от границ с Норвегией до Белого моря; желательно исследовать побережье Европейской России от Белого моря до устья Печоры.
Третьим и наиболее важным объектом предстоящих полярных исследований Сарычев называл Новую Землю, которая 'положена на карты по одним показаниям русских звериных промышленников'. Четвертой задачей изучения Арктики, по его мнению, должно было явиться точное географическое определение устьев важнейших сибирских рек: Оби, Енисея, Лены. Разумеется, Сарычев не забыл в 'Записке' о 'Северной матерой земле'. Он подчеркнул, что попытаться достигнуть ее следует в весеннее время на собачьих упряжках по льду, поскольку, как сказывают чукчи, земля эта находится в недалеком расстоянии от Шелагского мыса. В заключительных строках Сарычев указал, что необходимо исследовать Анадырский залив, Берингов пролив и от него берег Америки 'к северу сколько будет возможно'. Кроме того, желательно описать восточные берега Камчатки, Шантарские острова, Пенжинскую и Гижигинскую губы. Это были места, которые он знал и любил и об исследовании которых ревностно заботился.
Записка Сарычева весьма близко перекликалась со многими сочинениями и проектами Крузенштерна, в которых тот останавливался на задачах России по изучению ее северных и восточных морей. Крузенштерн также считал весьма желательным выполнить съемку всего восточного побережья России от Амура до берегов Чукотки, включая Анадырский залив. Им же был поставлен вопрос о повторении плавания Дежнева, чтобы тем самым положить конец спорам о положении северо-восточных берегов Азии и 'Северной матерой земли'. Крузенштерн склонялся к мысли, что к северу от Колымы никакого материка нет.
По мнению Крузенштерна, главной задачей русских географических исследований должно явиться 'вернейшее познание' северных берегов России от Берингова пролива до Югорского Шара, где не имелось ни одного пункта, 'долгота и широта которого были бы астрономически означены'. Одновременно он считал необходимым описать арктическое побережье от Югорского Шара до Белого моря и от Белого моря до мыса Нордкап, положение которого на картах столь же неверно, как и положение северо-восточных берегов Азии.
Так в одно и то же время два выдающихся представителя русского флота почти однозначно определили главные направления для его исследований в северных и восточных морях России. Опираясь на богатый фундамент знаний о том, что было сделано их предшественниками, Сарычев и Крузенштерн поставили поистине великие задачи перед моряками своей страны.
В те же дни Сарычев начал трудиться над проектом обширной экспедиции, которую русское правительство было намерено послать в Берингов пролив и к Южному полюсу.
Кроме него, в этой работе принимали участие мореплаватель О.Е. Коцебу, совершивший незадолго до того кругосветное плавание на бриге 'Рюрик', и И.Ф. Крузенштерн. Именно по их рекомендации руководителем 'первой дивизии', более, впрочем, известной под названием 'первой русской экспедиции к Южному полюсу', и капитаном шлюпа 'Восток' был назначен Ф.Ф. Беллинсгаузен. Вторым судном дивизии, шлюпом 'Мирный' командовал М.П. Лазарев, на плечи которого легла исключительно большая работа по подготовке судов к южнополярному плаванию. Первая дивизия должна была пробиться возможно ближе к Южному полюсу, отыскивая неизвестные земли.
Вторую дивизию в составе судов 'Открытие' и 'Благонамеренный' возглавил капитан-лейтенант Михаил Николаевич Васильев. Его кораблям предстояло направиться в Берингов пролив и приложить все усилия, чтобы решить вопрос о Северном проходе из Тихого океана в Ледовитое море и о направлении берегов к северу от Берингова пролива, где некоторыми мореплавателями предполагалось существование перешейка. Те же задачи отчасти были поставлены и перед еще одной экспедицией, во главе которой стоял Ф.П. Врангель. Объединенными усилиями отважных мореходов было доставлено окончательное доказательство свободного сообщения Северного Ледовитого океана с Атлантическим и Тихим океанами или, иными словами, добыто окончательное решение проблемы Северного прохода.
Адмиралтейским департаментом под руководством Сарычева для Беллинсгаузена и Васильева были подготовлены инструкции, в которых мореплавателям предписывалось 'производить полезные для науки наблюдения', и прежде всего физические. В частности, предусматривалось исследование особенностей климата, полярных сияний, состояния атмосферы и ее изменений, включая изучение 'высших и низших ветров в сравнении с дующим близ поверхности моря'. Большое внимание моряки и ученые должны были уделить изучению льдов, айсбергов, течений, приливно-отливных явлений, температуры и солености
