Николай Андреевич сопровождал тело усопшего брата, доброго своего наставника и старшего друга, в последний путь. Доставленные по железной дороге останки адмирала были с воинскими почестями преданы земле на Смоленском кладбище в Петербурге 30 ноября 1871 года.
Наш рассказ о В.А. Римском-Корсакове был бы неполным, если бы мы ничего не сказали о том месте, которое он занимал в жизни своего младшего брата Николая, о его огромном духовном влиянии на будущего композитора. Биографы Николая Андреевича пишут обычно о его старшем брате походя, рисуя вряд ли точный портрет сурового служаки, человека узких взглядов, не знавшего других привязанностей и увлечений, кроме моря, и поэтому не вполне понявшего творческие порывы молодого Ники, который предпочел карьере флотского офицера капризную и изменчивую музу. Так ли это?
Воин и Николай были, по существу, людьми разных поколений. 22 года отделяло дату рождения первенца в семье Римских-Корсаковых от появления на свет будущего творца 'Снегурочки' и 'Псковитянки'. Рано лишившись престарелого отца, младший обрел в лице старшего заботливого наставника, духовного учителя. И если мировоззрение Николая Андреевича сформировалось как мировоззрение представителя передового, демократического направления русской культуры, то в это была внесена немалая лепта и братом Воином, мечтавшем видеть в младшем брате продолжателя своего дела, отважного мореплавателя и исследователя.
Письма Воина Андреевича к брату, хранящиеся в архиве Государственного института театра и кино в Ленинграде, представляют собой интереснейший документ, характеризующий отношение двух членов семьи Римских-Корсаковых. Первые семь писем относятся к детским годам будущего композитора. В них бывалый моряк пытается пробудить у маленького Ники любознательность, интерес к флоту, устройству корабля, объясняет ему значение морских терминов, призывает учиться плавать, закаляться, отмечает успехи мальчика в письме.
Отца уже не было в живых, когда Николай Андреевич окончил Морской корпус, был произведен в гардемарины и совершал заграничное плавание на клипере 'Алмаз'. Теперь наставления старшего брата становятся более серьезными. Воин Андреевич призывает молодого моряка как можно меньше тратить времени на прогулки, заниматься иностранными языками, расширять кругозор, знакомиться в европейских портах со всем тем, что может пригодиться в запасе знаний будущего морского офицера.
Старшего Римского-Корсакова не на шутку тревожит неослабное увлечение Ники музыкой. Воин Андреевич еще не уверен, насколько это увлечение серьезно. Нельзя забывать, что семья не имеет состояния. У старшего брата теперь свои дети. Ника должен позаботиться о своей карьере сам. Но только пусть это будет нелегкая, полная лишений, но честная карьера флотского офицера. Для нее у младшего брата есть все задатки: природный ум, упорство, семейные традиции. А что может сулить фортуна посредственного музыканта, сочинителя?
В письме, датированном 25 апреля 1863 года, Воин Андреевич пишет брату: 'Ты можешь, и не без основания, утверждать, что я ничего не смыслю в музыке, что я не в (состоянии) понять, насколько вредно тебе то насильственное разъединение с музыкальным миром, в каком ты теперь находишься, но ты, конечно, не отвергнешь, что моя жизненная опытность дает мне право судить обо всем таком, что принято называть увлечением, страстью, — твои музыкальные стремления суть не что иное, как страсть. Если бы ты вместо музыки увлекся ботаникою или нумизматикою, словом, чем хочешь, я бы пел тебе точно такую же песню. Всякая страсть сильна, но из этого не следует еще, что она была неодолима'.
Старший брат предостерегает младшего от поверхностного, дилетантского увлечения музыкой, от переоценки своих способностей. В письмах Воина сквозит опасение, как бы музыкальные увлечения юноши не нанесли ущерба флотской службе; как бы он, погнавшись за двумя зайцами, не потерял репутацию доброго моряка, не став и серьезным музыкантом-профессионалом. Это была искренняя тревога старого служаки. Воин Андреевич, сам отдавший дань музыкальным увлечениям, указывает Нике на недостаточность его музыкальной подготовки.
Содержание этих писем, несмотря на их поучающе-назидательный тон, свидетельствовало о полном доверии и уважении старшего брата к младшему. Воин делится с Николаем самыми сокровенными мыслями, рассказывает о своих нововведениях на посту директора Морского корпуса, о том, что несмотря на свой возраст и высокий ранг, продолжает упорно учиться, посещая популярные лекции полковника Петрушевского по химии. Такой брат не мог не быть авторитетом для молодого гардемарина, хотя они могли придерживаться разных точек зрения по принципиальным вопросам, а порой и горячо спорить. Умный, образованный Воин Андреевич, чуткий к людям и сам не чуждый искусства, понял в конце концов, что не страсть, а призвание руководит его братом Николаем. Не за 'двумя зайцами' гнался Ника, сделавший свой выбор!
Весьма примечательно высказывание Воина Андреевича в письме к Николаю Андреевичу от 13 февраля 1863 года. 'На море твой характер, как я уже тебе писал, сформируется определеннее и прочнее, нежели под влиянием музыкальных стремлений, которые ежели и исчезнут, то их нечего жалеть, потому что самая непрочность их покажет, что они были только иллюзиями, а не существенной потребностью. Если же и после двух, трех годов плавания эти стремления в тебе удержатся, это будет тебе свидетельствовать, что они не поддельные, не напускные, а настоящие, свойственные и самому организму твоему, и тогда, на здоровье, принимайся снова приобретать музыкальный механизм и прочее'.
Это было, по существу, признанием за младшим братом права выбирать путь служителя музыки. Признанием, оговоренным, однако, братским предупреждением — тернистым будет сей путь, а поэтому, мол, не спеши, любезный брат, с окончательным решением. Убедись в серьезности твоего выбора, прежде чем сделать решающий шаг.
Композитор Римский-Корсаков впоследствии в известной автобиографической книге 'Летопись моей музыкальной жизни' напишет: 'Воин Андреевич требовал с меня службы и плавания. Те начатки сочинения, которые были у меня в то время, казались ему недостаточными для того, чтобы рискнуть на первых же порах бросить карьеру моряка. Моя фортепианная игра была настолько далека от виртуозности, что и с этой стороны я не представлялся ему как обладающий призванием к искусству со сколько-нибудь блестящей будущностью. Он был тысячу раз прав, смотря на меня как на дилетанта: и я был таковым'.
Оба брата обладали одинаковым упорным трудолюбием, упрямой настойчивостью и целеустремленностью. Эти качества помогли Николаю Андреевичу, человеку без систематического музыкального образования, овладеть вершинами музыкальной культуры, стать композитором, музыкальным теоретиком мирового масштаба.
Во взаимоотношениях Воина Андреевича с братом, в его письмах-наставлениях проявились те же качества мудрого и заботливого педагога, какими была проникнута вся его деятельность директора корпуса, офицера-воспитателя своих подчиненных во время плаваний. Поэтому, воссоздавая более или менее правдивый и всесторонний образ мореплавателя, нельзя не сказать о нем как о ярком педагоге. А эта грань характера Воина Андреевича с особой наглядностью проявилась в его отношении к брату.
Вернемся же теперь к оценке личности В.А. Римского Корсакова. Мореплаватель и гидрограф, писатель и педагог, реорганизатор системы военно-морского образования, Воин Андреевич был человеком широких взглядов, большой внутренней культуры, незаурядного научного и литературного дарования. Меткую и справедливую его характеристику мы находим в 'Общем морском списке', публиковавшем в дореволюционные годы подробные сведения о прохождении службы русскими военно-морскими деятелями: 'В.А. Римский-Корсаков принадлежал к числу тех личностей, которые одинаково были на месте как на военно-морском, так и на педагогическом поприще. Моряк не по профессии только, но и в душе, он с самых молодых лет имел возможность, через продолжительные дальние плавания и знакомства с иностранными флотами, особливо с английским, усвоить себе правильный взгляд на морскую службу во всех ее деталях, а при всестороннем изучении этой службы, при твердом энергичном характере, В.А. заслуженно пользовался на флоте репутацией отличного моряка и лихого командира'.
Биограф Воина Андреевича Д.Б. Мертваго называет жизнь его 'образцом неуклонного исполнения долга'.
Имя мореплавателя увековечено на географической карте мира. В честь его названы острова в Японском море, в заливе Петра Великого. И хочется надеяться, что этот очерк поможет тому, чтобы в сердце читателя нашлось место для страстного патриота, истинного слуги своего Отечества, отважного и скромного русского человека — Воина Андреевича Римского-Корсакова.
