серьезные отношения. Дело в том, что Астромов пользовался у масонов незавидной репутацией неуравновешенного, лживого и морально нечистоплотного человека. Ни о каком уважении к нему со стороны учеников не могло быть и речи. Весь авторитет Астромова среди «братьев» основывался на присущей ему силе гипнотического воздействия на собеседника. Особенно же много нареканий вызывало практикуемое Астромовым принуждение своих учениц к вступлению с ним в половую связь в извращенных формах – так называемое «трехпланное посвящение», якобы распространенное в некоторых эзотерических ложах Западной Европы.
Впрочем, моральный облик Астромова мало интересовал следствие. Другое дело – секреты Ордена, политические взгляды отдельных мартинистов и их заграничные связи.
«Братья» очень быстро догадались о контактах Астромова с ОГПУ и, разумеется, не одобрили их. Смута, возникшая в связи с этим в масонской среде, закончилась в конце концов тем, что 16 ноября 1925 года астромовская ложа была закрыта. Это означало конец Астромова, поскольку как частное лицо он чекистов совершенно не интересовал.
И действительно, 30 января 1926 года Борис Астромов был арестован. Следом начались усиленные допросы ленинградских оккультистов: Мёбеса, его жены Нестеровой и других.
Григорий Оттонович и Мария Нестерова держались на допросах стойко. Не скрывая собственного отношения к оккультизму, они при этом отказались раскрывать псевдонимы своих учеников. Принципиальная позиция отказа от «сотрудничества» с органами, занятая руководителями мартинистов, заслуживает всяческого уважения. Однако это уже не могло спасти Орден: Астромов сделал свое черное дело, а чекисты были настроены решительно.
Сам Астромов, сообразив, что сотрудники органов не только не собираются продолжать «взаимовыгодное» сотрудничество, но и намерены повесить на него всех собак, предпринял дерзкую попытку спастись, предложив свои услуги лично Иосифу Сталину. 11 февраля 1926 года он подготовил письмо вождю, в котором развивал старую мысль об использовании «красного» масонства для объединения коммунистически мыслящих интеллигентов.
Сразу же после ареста Бориса Астромова дошла очередь и до других членов «Русского автономного масонства» и Ордена мартинистов.
В ночь с 16 на 17 апреля 1926 года ОГПУ провело обыски на квартирах наиболее активных деятелей этих лож. «Улов» чекистов поражал всякое воображение: огромное количество книг, масонских значков, мечей, шпаг, плащей, ленточек и других предметов масонского ритуала, которые были немедленно изъяты. Сложнее обстояло дело с масонским алтарем и молельней, обнаруженными на квартире у Мёбеса, – было решено оставить их на месте под расписку хозяина.
После этого ленинградских оккультистов стали одного за другим вызывать для дачи показаний в ОГПУ. Причем под арестом держали одного только Бориса Астромова: нравы тогда были еще очень мягкие.
20 мая 1926 года Борису Астромову, Григорию Мёбесу и другим оккультистам Ленинграда было предъявлено официальное обвинение.
Опасения, что широкая огласка этого дела могла бы привлечь к нему внимание «еще не окрепших идеологически» групп населения привели к тому, что судьба ленинградских мартинистов была решена во внесудебном порядке. 18 июня 1926 года дело было рассмотрено Особым совещанием Президиума коллегии ОГПУ. Самое тяжелое наказание – три года лагерей по статье 61 УК РСФСР получил Борис Астромов. Остальные обвиняемые подлежали административной ссылке в отдаленные местности СССР сроком на те же три года.
ОГПУ против московских тамплиеров
18 марта 1314 года состоялся суд над гроссмейстером Ордена тамплиеров Жаком де Молэ и его товарищами. Несмотря на показания о поклонении членов Ордена дьяволу, выбитые под пыткой, гроссмейстер Ордена отказался признать себя виновным и был сожжен на костре. На этом закончилась история одного из самых могущественных рыцарских обществ Европы. Однако его традиция не умерла. Через шесть столетий в Москве появился свой Орден тамплиеров.
У истоков московского Ордена тамплиеров стоял Аполлон Андреевич Карелин, известный в определенных кругах под эзотерическим именем Сантей. Модный писатель, он начинал как народник, позже перешел к эсерам, а к 1905 году окончательно сформировался как анархист.
Эмигрировав за границу, Карелин читал лекции в Высшей школе социальных наук в Париже, где и был, видимо, посвящен в «вольные каменщики». В Россию Карелин вернулся осенью 1917 года с репутацией теоретика анархо-коммунизма. Здесь он сразу же был введен в состав ВЦИК и развернул кипучую деятельность. При его участии была учреждена Всероссийская Федерация анархистов и анархо-коммунистов, создан «Черный крест» (организация, оказывавшая помощь анархистам) и знаменитый клуб анархистов в Леонтьевском переулке.
Среди знавших его Аполлон Карелин пользовался репутацией человека, принятого Советской властью и вполне лояльного. Он жил в 1-м Доме Советов и не скрывал своих хороших отношений с секретарем Президиума ЦИК Авелем Енукидзе и другими высокопоставленными советскими работниками.
Взгляды Карелина были весьма отвлечены и туманны. По утверждению одного из его учеников, «они касались, главным образом, проблем подсознательной работы, проблем душевных и духовных сущностей». Тем не менее очень скоро вокруг Аполлона Андреевича организовался мистический кружок. На его заседаниях Карелин пересказывал древние легенды, потом слушатели задавали вопросы и беседовали.
Весной 1924 года этот кружок был реорганизован в Орден тамплиеров, возглавил который Александр Сергеевич Поль – преподаватель Экономического института.
Штаб-квартирой тамплиеров стал Музей имени Кропоткина. Это не было случайностью: почти все руководители Ордена (Григорий Аносов, Алексей Солонович, Александр Уйттенховен, Николай Проферанцев, Николай Богомолов) были видными анархистами с большим «дореволюционным» стажем политической борьбы, состояли членами Кропоткинского, Бакунинского и Карелинского комитетов и членами анархистской секции музея.
Обряд посвящения в Орден был довольно прост. Проводивший посвящение старший рыцарь с белой розой в руке рассказывал неофитам легенду о Древнем Египте. К посвящаемому подходили два других старших рыцаря, мужчина и женщина, призывая его быть мужественным, блюсти честь и хранить молчание. Затем принимавший ударял неофита рукой по плечу, имитируя удар плашмя мечом в рыцарском посвящении, и предлагал ему выбрать орденское имя. При вступлении неофиту сообщались сведения о структуре Ордена, его иерархии и целях.
Всего степеней посвящения в Ордене было семь, и каждой из них соответствовала определенная орденская легенда: об атлантах, потомки которых жили в подземных лабиринтах в Древнем Египте; об эонах, взявших на себя роль посредников между миром духов и людей; о Святом Граале и тому подобное.
Помимо обряда посвящения в Ордене проводились и другие ритуальные акты. В архивно-следственном деле имеются описание рождественской трапезы, происходившей в конце 1924 года:
«Мы сидели за круглым столом, накрытым скатертью, в середине которого стояла чаша с вином, накрытая белым покровом с черным крестом посреди. Сверху лежала какая-то веточка. На столе лежало Евангелие, заложенное голубой лентой. Праздник начался с вопроса младшего из присутствовавших о том, есть ли совершенная красота. Все остальные по очереди отвечали на этот вопрос, после чего можно было приступить к еде. Затем руководитель рассказывал какой-то миф, содержание которого совершенно не помню. Праздник закончился пением хором гимна архангелу Михаилу. Надо прибавить, что на стене висело изображение рыб, а в руке корифея была небольшая черная палочка, которой давался знак к действию».
Московские тамплиеры довольно непринужденно смешивали в одну кучу анархо- коммунистические идеи, христианство, гностицизм, теософию, антропософию, розенкрейцерство, средневековое рыцарство и даже оккультную египтологию.
Рядовые тамплиеры никогда не упускали случая «поагитировать» народные массы в свою пользу. Поскольку среди членов Ордена был актер Юрий Завадский, в качестве одной из своих трибун они использовали Белорусскую государственную драматическую студию, находившуюся в Москве. Первоначально студия была создана при Московском художественном академическом театре. Однако в связи с тем, что его основная труппа гастролировала за рубежом, опекуном студии утвердился 2-й Московский
