колхозников-ударников, с демагогическими призывами к классовой бдительности, было прервано на психологически точно выдержанном заявлении: «Сталин: “Браво, т. Лысенко, браво!” В зале аплодисменты».
После этого советский алхимик почувствовал, что у него развязаны руки.
Лысенко сделал своим знаменем селекционную теорию признанного ботаника Ивана Владимировича Мичурина, однако на самом деле в основе его измышлений лежал примитивный «ламаркизм» – излюбленная теория романистов конца XIX века об унаследовании видами свойств, приобретенных в результате внешнего воздействия. Живший в XIX веке, Жан Батист Ламарк учил, что новые виды появляются под непосредственным влиянием среды: если условия среды меняются, то одни органы у животных теряют функциональность и через несколько поколений отмирают, а другие, наоборот, появляются и разрастаются. Именно из ламаркизма вырастала доктрина Лысенко о возможности переделки природы растений и животных в направлении и масштабах, угодных советской номенклатуре. Фантастическая реальность «фронта борьбы с природой» требовала немедленных атакующих действий по преобразованию окружающего мира. При этом, что характерно, ламаркизм осуждался, а генетика в селекционном «мичуринском» варианте всячески прославлялась.
Известно, что и сам Сталин верил в идеи ламаркизма, а Лысенко лишь чутко уловил тайное желание вождя уничтожить принцип изначальности гена.
Генеральное сражение состоялось на сессии ВАСХНИЛ СССР (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина) в декабре 1937 года. В своем докладе Лысенко сосредоточился на двух вопросах. Первый – «повышение качества посевного материала растений-самоопылителей путем внутрисортового скрещивания», второй – «переделка природы растения путем воспитания». И вновь бредовейшие, совершенно алхимические по своей сути, теории находят поддержку у властей предержащих.
Ведущие генетики прекрасно понимали антинаучность идей Лысенко, но ничего поделать уже не могли.
«Сам по себе Лысенко слаб, – сказал как-то академик Вавилов в узком кругу, – но за Лысенко стоит поддержка руководства партии и правительства, которая и обеспечивает ему победу в борьбе с истиной в науке...»
Следующим шагом властей стал арест в августе 1940 года Николая Вавилова и других замечательных ученых. Сталин уже наметил «окончательное решение» генетического вопроса, а для этого следовало вывести из игры всех влиятельных генетиков.
Известный генетик Иосиф Рапопорт вспоминал: «А. Р. Жебрак, профессор генетики Тимирязевской академии, рассказывал, что после применения к нему после сессии [август 1948. –
Но и после войны ситуация мало изменилась. В 1947 году Сталин уже твердо знал, что запрет генетики станет важной частью курса на изоляцию страны от остального мира; следовало лишь выбрать форму, в которую выльется запрет, и назначить время. В августе 1948 года состоялась очередная сессия ВАСХНИЛ СССР, на которой сторонники Лысенко при молчаливом одобрении высшего руководства ЦК КПСС устроили решительный бой генетикам. Об этике можно было не думать, и за словом лысенковцы в карман не лезли:
«...Додуматься до представлений о гене как органе, железе с развитой морфологической и очень специфической структурой может только ученый, решивший покончить с собой научным самоубийством. Представлять, что ген, являясь частью хромосомы, обладает способностью испускать неизвестные и ненайденные вещества – значит заниматься метафизической внеопытной спекуляцией, что является смертью для экспериментальной науки...»
«...История развития менделевской науки о наследственности с необычайной наглядностью демонстрирует связь науки при капитализме со всей растленной идеологией буржуазного общества...»
«...Загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки, насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики...»
«...Мы, мичуринцы, должны прямо признать, что до сих пор не смогли еще в достаточной степени использовать все прекрасные возможности, созданные в нашей стране партией и правительством для полного разоблачения морганистской метафизики, целиком привнесенной из враждебной нам зарубежной реакционной биологии. Академия, только что пополненная значительным количеством академиков- мичуринцев, теперь обязана выполнить эту важнейшую задачу...»
Теперь известно, что текст доклада Лысенко на сессии ВАСХНИЛ 1948 года был предварительно просмотрен, отредактирован и одобрен лично Сталиным. Тем самым «мичуринская» биология была признана единственно правильной биологией.
Самое унизительное действо произошло на последнем, десятом, заседании сессии. Накануне вечером раздались телефонные звонки в квартирах некоторых «менделистов-морганистов». Им позвонили из «инстанций». И три человека: профессор Жуковский, доцент Московского университета Алиханян и профессор Поляков – выступили с заявлениями об изменении своих взглядов и «переходе в ряды мичуринцев».
А затем, как полагалось, было принято приветственное письмо товарищу Сталину. Я приведу из этого письма отдельные абзацы, в них содержится дух того времени.
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
Каждый день и каждый час ученые и практические работники сельского хозяйства ощущают всестороннюю заботу Коммунистической партии и Советского государства о сельскохозяйственной науке и Ваше личное постоянное участие в деле ее дальнейшего развития и расцвета.
Вам, великому творцу коммунизма, обязана отечественная наука тем, что своими гениальными трудами Вы обогатили и возвысили ее перед всем миром, оберегаете ее от опасности отрыва от запросов народа, помогаете ей одерживать победы над реакционными, враждебными народу учениями, заботитесь о непрерывном росте деятелей науки.
Продолжая дело В.И.Ленина, Вы спасли для передовой материалистической биологии учение великого преобразователя природы И.В.Мичурина, подняли мичуринское направление в биологии перед лицом всей науки, как единственно правильное, прогрессивное направление во всех отраслях биологической науки. Тем самым еще более укрепились естественно-научные основы марксистско-ленинского мировоззрения, всепобеждающая сила которого подтверждена всем опытом истории. <...>
Мичуринское учение – новый высший этап в развитии материалистической биологии. Мичуринская биологическая наука будет и впредь творчески развивать дарвинизм, неуклонно и решительно разоблачать реакционно-идеалистическую, вейсманистско-морганистскую схоластику, оторванную от практики, бороться против недостойного для советского ученого раболепия перед буржуазной наукой, освобождать исследователей от пережитков идеалистических, метафизических идей. <...>
Слава великому Сталину, вождю народа и корифею передовой науки! (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают)».
Разгром был полный. Когда Совмин СССР постановил ввести в состав ВАСХНИЛ 35 новых действительных членов, среди них не было ни одного подлинного генетика – все были ставленниками Трофима Лысенко.
Немедленно заработал репрессивный аппарат. Закрывались кафедры, генетики изгонялись с занимаемых постов и лишались званий.
По приказу министра высшего образования Кафтанова около 3000 ученых, имеющих отношение к генетике, были уволены с работы.
В мае 1949 года был арестован Владимир Павлович Эфроимсон – один из основателей медицинской генетики в нашей стране. Интересно, что он требовал, чтобы в обвинительном заключении было указано, что его арестовали за борьбу с Лысенко. Но такой статьи в уголовном кодексе не было, и Эфроимсону присудили «антисоветскую агитацию».
