нибудь?..
Стоит подумать…
Давай рассмотрим дело под другим углом. В какие формы диалога за последнее время ты с Геростратом вступал. Два письма. «АРТЕМИДА» и «видеозвуковое» послание в лице двойника. Все? Нет, не все. Еще был лабиринт, галерея памяти, сверкающее золотом чудо-юдо и видение полуночной встречи с Геростратом — блок ложных воспоминаний. От здравого анализа путешествия внутрь самого себя меня отвлек тогда нервный срыв Марины (где она, интересно, сейчас?), Но теперь-то есть и время и возможность все спокойно обдумать. Что я видел там, что полезного я мог там увидеть?
Меня не покидало ощущение, будто я что-то забыл. Самое важное. И никак у меня не получалось вспомнить. Стратегия, стратегия здесь нужна.
Кто у нас там еще есть в списке? Ага, метод пастора Брауна. Классика. Честертон. Зная обстоятельства совершенного преступления, вживаешься в образ преступника, а затем выбираешь из круга подозреваемых того, кто этому образу наиболее полно соответствует. Вот представь себе, Герострат сидит в квартире, в пустой пыльной комнате, на столе рядом с ним кнопочный телефон. Он сидит, вспоминает меня и думает, какое бы такое послание составить, чтобы я понял, оно обращено ко мне и меня, только меня, предупреждает о возможных последствиях моего дальнейшего участия в деле… «АРТЕМИДА». Он сидит в комнате… пыльной и пустой…
«… „АРТЕМИДА“, говоришь? Ликвидировать, говоришь?..»
Я прыгнул на него через стол…
«АРТЕМИДА».
«ARTEMIDA».
И я снова, будто наяву, увидел, как вспыхивает за спиной Герострата, становится четче одна короткая надпись, одно слово, одно имя: «АРТЕМИДА».
Ну конечно же! Я хлопнул себя по лбу. Теперь мне все стало ясно. Герострат снова был на высоте. Он выбрал в единственное место в городе, где никто никогда ни при каких обстоятельствах не будет его искать. Но я его нашел. Я ЕГО НАШЕЛ! Ай, да Игл, ай, да сукин сын!
Я в возбуждении пробежался по комнате. Теперь действовать. Проверить все и действовать. Но сегодня было уже поздно, на улице смеркалось, и нужную тебе справку можно будет получить только завтра с утра.
Я думал, что не смогу уснуть в эту ночь, но едва стоило мне устроиться на диване, как глаза сами собой закрылись и я провалился в глухую лишенную сновидений темноту.
Выспался я прекрасно и в девять был уже на ногах. Но энтузиазм вчерашнего вечера как рукой сняло. Только сейчас я начал понимать, ЧТО на самом деле мне предстоит, и в душе зашевелился знакомый страх. Спокойно, приказал я себе, одеваясь. Главное — не допустить ошибки и все будет хорошо.
Когда я надевал брюки из кармана вывалилось удостоверение Лузгина. Очень кстати, подумал я, поднимая его с пола. Прав Сифоров: пригодилось.
В пятнадцать минут одиннадцатого я был в паспортном столе Невского района. Предъявил начальнице, дородной сильно напомаженной женщине, удостоверение и, назвав интересующий меня адрес, спросил примерно так:
— В ноябре прошлого года там произошли определенного рода события. Владелец квартиры погиб. Не подскажете, кто является владельцем квартиры теперь?
— Квартира передана в фонд мэрии, — без колебаний отвечала начальница.
— Понятно, — сказал я. — А телефон с квартиры снят?
— Нет.
— И номер не изменился?
— Нет.
По примеру капитана Жеглова я вытащил записную книжку, раскрыл ее на чистой странице и сказал:
— Давайте сравним.
Начальница, сверившись с карточкой, назвала номер.
Я удовлетворенно кивнул:
— Спасибо за помощь.
Следующий этап. Я поднялся по лестнице, по той самой. Невольно вспомнилось, как обреченно поднимался я здесь в ноябре, а наверху меня ждал Герострат в окружении своих боевиков. Вот и она, квартира афганца Семена, одного из тех немногих активистов Своры, с кем я успел познакомиться.
Дверь была опечатана. Я, неслышно ступая, подошел к ней, наклонился, разглядывая давно затвердевшую печать. Печать как печать. Неужели я ошибся? Нет, не может быть. Впрочем, есть еще один способ проверить.
Я вышел во двор, отыскал таксофон, набрал номер. Один гудок, второй, третий… Конечно же, по всякому случаю он не будет хватать трубку, необходимо выждать.
Я насчитал пятнадцать гудков, прежде чем трубку на том конце все-таки подняли.
— Слушаю.
Это был ЕГО голос, и мне сразу же нужно было бросить трубку, но я помедлил, все еще не веря самому себе.
Герострат помолчал, а потом спросил, попав в самую точку:
— Это ты, Боренька?
Я отшвырнул трубку с такой силой, будто из наушника вызмеилась кобра. Меня затрясло, я попятился, а когда мне показалось, что я слышу доносящийся из трубки ехидный знакомый смех, то бросился бежать.
Опомнился я у станции метро «Елизаровская». Что ты делаешь?! Он же уйдет! Тяжело дыша, я остановился у ближайшего автомата, набрал новый номер.
— Мартынов у аппарата.
— Мишка, — без приветствия начал я, — пообещай мне одно, если вы возьмете Герострата, вы убьете его. Это очень срочно. Обещай.
— Кто говорит? Борис? Где ты? Что ты узнал?
— Ты обещаешь?
— Обещаю, но погоди… Что все это значит?
— Проспект Обуховской Обороны, квартира, где меня потрошили в ноябре. Ты понял?
— Я тебя понял, Игл. Но это невероятно…
— Он там, Мишка. Если хочешь успеть, выезжай немедленно. И помни, ты мне обещал.
Я положил трубку и неспешно отправился к эскалатору. Вот теперь все, думал я устало. Вот теперь я действительно вышел из игры.
Но я ошибался, думая так. На самом деле игра для меня еще не закончилась…
Часть третья. Страсти по-пулковски
Маленький мальчик зенитку нашел —
Ту-104 в Москву не пришел.
Глава тридцать третья
Герострат не стал дожидаться, когда за ним придут. Это было бы не в его духе.
