орнитолог, гнездившийся на дубе, был не настоящим, и интересуют его не птички, а баксы. Это соображение вернуло меня к жизни.
– Вперед! – крикнула я, как красный командир, поднимающий в атаку своих бойцов.
Кому крикнула – не знаю, рядом со мной уже никого не было. Капитан Кошкин и его собственные бойцы, размахивая табельным оружием, взяли штурмом калитку, а Дениска с Зямой, как пара призовых жеребцов, состязающихся в беге с препятствиями, перемахнули через забор – и все скрылись в дыму и пламени.
– А можно я тут останусь? – плаксиво прокричал Чебуран в открытое автомобильное окошко.
Я посмотрела на него с презрением, потом перевела взгляд на калитку, повисшую на одной петле, и поежилась: такой вид могли бы иметь адские врата после прорыва в них – или из них – организованной группы хорошо вооруженных грешников!
Теперь вход в преисподнюю был открыт. Я преодолела малодушное желание забиться поглубже в милицейскую машину, потеснив там трусливого Чебурана, сделала глубокий вдох, задержала дыханье и нырнула в клубы дыма.
Дым был едкий, вонючий и при этом имел необыкновенно красивый розовый цвет – точь-в-точь облака на закате! Облака были плотными, густыми – совершенно непроглядными.
– Надеюсь, им хватит ума не стрелять! – подумала я вслух, имея в виду капитана Кошкина с его лейтенантами.
Только зря я открыла рот: тут же наглоталась дыма и закашлялась.
– Кто?! – страшно гаркнуло розовое облако, уплотнившись до черноты и оформившись в рослую фигуру.
Я испуганно отшатнулась в сторону. Черная фигура осталась барахтаться в розовых волнах, а меня прибило к крыльцу – я поняла это, споткнувшись о ступеньку. Мне пришло в голову, что, поднявшись к двери, я могу оказаться в зоне разреженной облачности и лучшей видимости. Я пересчитала ногами ступеньки и потянулась обнять столб, поддерживающий козырек над входом в дом.
Большой неожиданностью для меня стало то, что столб не оказал мне сопротивления, напротив, сам обвил меня руками, прилег на грудь и громко всхлипнул в ухо!
– Кто?! – испуганно пискнула я, позаимствовав реплику у предыдущей черной фигуры.
– Дюшенька, это ты? Детка, меня ограбили! – пожаловалась мамуля.
– Кто?! – снова повторила я.
Тут же до меня дошло, что это вопрос глупый, мамулю мог ограбить только преступник Мухин, больше некому, и я спросила другое:
– Как?
– Кх-кхак, кх-кхак! – она то ли повторила мой вопрос, то ли закашлялась.
– Давай уйдем от очага задымления! – предложила я и потянула мамулю вниз по ступенькам.
– Куда? – испуганно ахнула она.
Я не стала ей отвечать, впервые в жизни радуясь, что в нашем дачном доме нет и никогда не было теплого туалета. Сколько раз я темной ночью или туманной предрассветной порой выходила, чертыхаясь, во двор по нужде! Сонная, со слипающимися глазами, я машинально отсчитывала ногами три ступеньки, потом делала шесть шагов от крыльца до магистральной садовой дорожки, а там поворачивалась на девяносто градусов и топала прямиком до сортира.
Доведенный до автоматизма навык очень пригодился в экстремальной ситуации. Даже в дыму я не заблудилась, отсчитала свои обычные шесть шагов до дорожки, но не стала разворачиваться лицом к туалету, а, наоборот, повернулась к нему спиной и по прямой устремилась к калитке. Сработало безошибочно! Уже через полминуты мы с мамулей выкашливали розовые облачные клочья на улице за забором. Чебуран, спрятавшийся в закрытом автомобиле, испуганно глядел на нас из-за стекла, как плюшевая игрушка, забытая в барабане стиральной машины. Я хрипло засмеялась.
– Не вижу ничего смешного! – обиженно сказала мамуля. – Если ты не поняла, я повторю: у меня украли баксы!
Я перестала смеяться, развернулась к расстроенной родительнице и внимательно ее оглядела:
– Ты цела? Жива-здорова?
– Вроде да, – не вполне уверенно ответила мамуля. – А что?
– А то! Ты в порядке, и даже ноутбук твой любимый, я вижу, с тобой! А ведь могло быть и хуже!
– Но могло быть и лучше! – возразила мамуля. – Если бы две тысячи долларов остались при мне!
– Жадина-говядина! – беззлобно обругала я ее. – Это были чужие деньги, их все равно пришлось бы вернуть банкиру.
– Кому?
– Хозяину Капустина. Ты помнишь Капустина? Это тот чудак, который угодил в нашу выгребную яму.
– О, его я забуду не скоро! – призналась мамуля. – Как вспомню его лихой прыжок на туалетный холм – в р-развевающемся плаще, р-растопырочкой! – так прямо пальцы чешутся, хочется засесть за новый ужастик! – Она подумала немного и добавила уже не весело, а сердито: – Хотя трудовой энтузиазм нужно придерживать, сегодня творческий порыв стоил мне двух тысяч долларов!
Я вопросительно выгнула брови, и родительница рассказала мне следующее.
Этим вечером, в самый разгар съемочно-постановочных работ, наша великая писательница ощутила непреодолимое желание немного поработать над новым гениальным произведением. Страхолюдный косомордый пупс, который по воле режиссера катался туда-сюда над мамулиной головой, как вагончик подвесной канатной дороги, чрезвычайно ее вдохновил! Писательница покинула съемочную площадку и отправилась в дом, невзирая на уговоры Макса, который уверял, что она пропустит все самое интересное.
«Самым интересным», по мнению Смеловского, было пиротехническое шоу, запланированное на более поздний час: в полночной мгле предполагалось отснять кувырки и кульбиты пупса-дублера на фоне адского пламени и соответствующих огней. Китайские хлопушки и ракеты в ожидании своего звездного часа аккуратной поленницей лежали под стеной сарая, и там же Саша с Максом сложили круглые коробки дымовых шашек.
– Так это дымовухи! – обрадованно перебила я рассказчицу и посмотрела на наш двор.
Там стало посветлее, дымные облака подтаяли, а огненная потеха закончилась. В небе уже не распускались пламенные цветы, и кукольный уродец завершил свое показательное катание.
– А я уже испугалась, что мы горим! – призналась я.
– Я тоже этого испугалась! – кивнула мамуля. – Тем более кто-то именно так и крикнул мне в окно: «Горим! Пожар! Спасайте все ценное!» Ты думаешь, почему я выскочила на крыльцо в пижаме и босиком, зажав в одной руке ноутбук, а в другой – пачку баксов?
– А на крыльце тебя встретил грабитель? – догадалась я, против воли начиная смеяться. – Ноутбук он тебе великодушно оставил, а доллары, которые ты сжимала в кулачке, отнял и был таков?
– Безнаказанно скрылся в тумане, как айсберг, потопивший «Титаник»! – подтвердила мамуля.
Я поняла, что ее творческий порыв еще не иссяк, и предложила:
– Садись в Денискину «Ауди», открывай компьютер и твори дальше, пока ты еще в настроении.
– Во-первых, в настроении, во-вторых, без обуви, – согласилась мамуля.
Она забралась в машину и, зябко поджимая пальцы на босых ногах, застучала перстами по клавишам. Я уважительно подумала, что сочинение ужастиков – отличный тренинг для нервной системы, и захлопнула дверцу, чтобы мамуле не дуло.
– Инка, слышь, Инка! – позвал меня из другого авто помятый и всклокоченный Чебуран. – Ты знакома с этими мордоворотами? Скажи им, что я хороший! Пусть меня отпустят! Клянусь, я больше не буду торговать «Антимышином»!
– Это никакие не мордовороты! – строго сказала я. – Это оперативные работники Управления внутренних дел!
– А это кто?! – с ужасом выдохнул Чебуран, неестественно округляя глаза.
Его остановившийся взгляд был устремлен за мою спину. Я порывисто обернулась и увидела потрясающую картину в лучших традициях голливудского кино.
