– Так поступили бы вы, – ответил он надменно. – Но так никогда не поступаем мы. Наш враг должен знать, за что он приговорён к смерти.
– Это входит в ваше задание? – изумился Маканин; пистолет дрогнул в его руке. – Невероятно!
Аслан пожал плечами. Сделать это с заложенными за голову руками довольно сложно, но он справился.
– Тогда новый вопрос, – продолжал советник. – Что именно вы должны были сказать мне, перед тем как убить?
– Не сказать. Показать.
– Показать?! Очень интересно. Что же вы должны были мне показать?
– Одну фотографию. Она у меня с собой.
Маканин воспринимал ситуацию скорее юмористически, чем серьёзно. Он переиграл киллера, взял его на мушку в самый опасный момент и теперь явно хотел насладиться своим триумфом. Тщеславие его и погубило.
– Где конкретно находится фотография?
– Здесь. В моём внутреннем кармане. В правом, – добавил Аслан, чтобы у Маканина не возникло нужды задавать ещё один вопрос.
– Медленно сними левую руку с затылка… – распорядился Маканин.
Аслан так и поступил. Но только снял он её не медленно, а резко выкинул вперёд, будто в нацистском приветствии. Тонкий кинжал без рукояти за долю секунды преодолел расстояние до стола и пробил грудную клетку Маканина, войдя между рёбрами с левой стороны.
Советник всё же успел выстрелить, но его пуля не достигла цели. Кинжал ещё был в воздухе, а Аслан отпрыгнул в сторону и вниз, упал на четвереньки, перекатился. Потом медленно встал. Лев Максимович хрипел в кресле. Он был жив, и это тоже входило в планы Аслана.
Киллер подошёл к столу. Он склонился над Маканиным, приблизил своё лицо к его лицу.
– Наш враг должен знать, за что он приговорён к смерти, – повторил Аслан ранее сказанную фразу.
Он всё-таки полез во внутренний карман и достал из него фотографию. Это был снимок очень хорошего качества, словно вырезанный из рекламного проспекта – изображение взлетающего над полосой военно- транспортного самолёта С-130Н «Геркулес» с норвежскими опознавательными знаками.
Аслан поднёс фотографию к самым глазам Льва Максимовича.
– Смотри, – сказал Аслан. – Ты узнаёшь этот самолёт?
Маканин булькнул. Он сфокусировал зрение на фотоснимке. Потом с большим трудом выговорил несколько слов. Это были его последние слова.
– Чурки… – сказал советник губернатора, – чурки… вы… все…
– Узнал, – подытожил Аслан удовлетворённо.
Последние слова Маканина, оскорбительно вызывающие, не произвели на него ровно никакого впечатления. Программа-максимум была выполнена. Он положил пальцы на шею советника, туда, где находится так называемое плечевое сплетение нервов, и с силой нажал. Через минуту Лев Максимович Маканин был мёртв.
Уходя, Аслан забрал «парабеллум» и фотографию. Извлекать кинжал из остывающего тела он побрезговал.
Глава третья
«Старший, я горю!»
Майор Громов не любил ночных вылетов. А кто их любит? При ночных вылетах совершенно утрачивается ощущение истинного полёта. Да, приборов в кабине более чем достаточно для того, чтобы взлететь, выполнить задание и посадить истребитель, ни разу не взглянув на небо и землю. Да, в программу обучения пилотов входит полёт при нулевой видимости, а чтобы он был действительно «слепым», без обмана, на фонарь кабины надевается специальный колпак. Да, со временем любой способный пилот отрабатывает свои действия в воздухе до автоматизма, начинает чувствовать скорость печёнкой, а высоту – мозжечком. Тем не менее пилот остаётся человеком и чисто инстинктивно доверяет своим глазам больше, чем показаниям приборов. А ночью – какие тут глаза?
Но как бы ни относился Громов к ночным полётам, тревожный бой колоколов заставил его вскочить и, застёгивая на ходу ремешки подшлемника, побежать к выходу, над которым мигала громадная светящаяся надпись: «ВОЗДУХ!»
– Готовность номер один! – услышал Константин уже на бегу.
Следом за Громовым к выходу устремился лейтенант Беленков.
Через десять минут оба пилота уже сидели пристёгнутыми в кабинах своих истребителей. Метеосводка в этот день была не ахти. Облачность – десять баллов. Снег. Полётная видимость – триста метров. Ветер – норд-ост, пятнадцать метров в секунду. Температура воздуха у земли – минус двадцать.
Все эти прелести зимы в Заполярье Громов мог наблюдать через фонарь кабины. Снежные хлопья летели наискось, заслоняя обзор, но полоса была ярко освещена, и майор видел, как в ледяном сумраке медленно движется по ней снегоочиститель – тягач с авиационным двигателем на подвеске; реактивная струя из двигателя бьёт под наклоном вниз, в один миг сметая сугробы. К истребителю подбежал, пряча лицо от ветра, дежурный техник – расторопно убрал стремянку и колодки. Снегоочиститель повернулся и ушёл с полосы.
«Сейчас начнётся», – подумал Громов.
Глядя на светящиеся шкалы приборов, он вспомнил вдруг, как сын Кирюша играл в «F-117», довольно примитивную игрушку для персонального компьютера. Громов не знал схемы расположения приборов в кабине «Найтхока»,[8] а потому не мог оценить по достоинству качество имитатора, однако ощущение полёта «вслепую» воспроизводилось очень точно: чтобы выиграть в этой игре, всё внимание следовало отдавать многочисленным шкалам, и только. Бездушная механика ночного боя.
«Кого бомбишь?» – поинтересовался тогда Константин у сына.
«Мурманск», – ответил Кирюша, нетерпеливо дёрнув плечом: отец ему явно мешал одним своим присутствием.
«Ну ты и сволочь, – сказал Громов без малейшей, впрочем, угрозы в голосе. – Наших бомбить?»
«А кого мне ещё бомбить? – резонно вопросил сын. – Это же „F-117“. Белый Дом они в опциях не предложат».
Громов подивился чудному слову «опция», прозвучавшему из уст шестилетнего ребёнка, а про себя решил в обязательном порядке найти для Кирюши игру более патриотической направленности – под названием «МиГ-23», например.
– Двести тридцать первый, запуск! – распорядился ответственный за выпуск дежурной пары.
«Всё это игра, – подумал Громов, выводя двигатель „МиГа“ на рабочие обороты. – А в опциях у нас сегодня нарушитель».
Ещё майор вспомнил, что, как-то разговорившись, Кирюша признался: после выполнения очередного задания он никогда не сажает свой «Найтхок» на аэродром, предпочитает катапультироваться, не долетев милю. На удивлённый вопрос отца, почему Кирюша гробит дорогостоящий бомбардировщик, сын безапелляционно заявил, что так проще, а на количестве заработанных очков это не сказывается. «Во-от как? – протянул Громов, немало удивлённый странной логикой заокеанской игры. – Если б ты знал, мальчик, что такое катапультирование».
Майор представил себе, каково катапультироваться в такую вот зимнюю заполярную темень над заснеженным лесом, и его пробрал озноб.
Пока Громов предавался воспоминаниям, ответственный за выпуск согласовал программу вылета с КП в Оленегорске и отдал приказ на перехват:
– Цель следует вдоль государственной границы. Идентифицирована как самолёт радиоэлектронной разведки «Nimrod R.MK1».[9] Задача – выйти на цель и сопровождать её, не допуская нарушения государственной границы Российской Федерации.
– Вас понял, Берёза, – откликнулся Громов. – Задача – выйти на цель и сопровождать её, не допуская
