щекотали ему живот. – Здесь проживает госпожа Кристиди?
– Я Кристиди! – сообщил черноусый толстяк.
– Но вы не госпожа, – учтиво улыбаясь, совершенно справедливо заметил Зяма. – Мне нужна Илиада Кристиди.
– Зачем тебе моя жена? – черноусый заметно напрягся.
– У меня к ней важное дело, – сообщил Зяма, спешно придумывая это самое дело.
– Иля, иди сюда! – голосом, не сулящим ничего хорошего, проревел Кристиди.
На зов из холла в просторную белую прихожую вышла низкорослая толстушка, при виде которой эстет Зяма окончательно лишился всякого амурного настроения. На Венеру Милосскую Илиада Кристиди была похожа гораздо меньше, чем на молодого, но безобразно растолстевшего гусара, с которым ее роднили длинные лохматые бакенбарды и юношеские усики над верхней губой. Незабываемым глубоким контральто с эротической хрипотцой гусар-девица сказала:
– Язон, не волнуйся! У нас сугубо деловой разговор, и ты можешь при нем присутствовать! – Она ободряюще улыбнулась гостю и добавила еще, обласкав супруга взглядом: – Язон очень меня ревнует.
– Прекрасно его понимаю! – солгал Зяма. – Такую женщину нужно беречь, как большое сокровище!
Весьма большое сокровище польщенно улыбнулось. Язон задумался. В образовавшуюся паузу гость уложил вводную фразу вдохновенного вранья:
– В галантерейном магазине мне сказали, что вы были лучшей подругой покойной Елены Цибулькиной.
– О! Бедная Леночка! – закручинилась Илиада. – С ней произошел ужасный несчастный случай, вы знаете?
– Увы! – кивнул Зяма. – Собственно, именно поэтому я и пришел к вам.
Черноусый Язон продолжал смотреть на него с сомнением, поэтому сказочник заторопился:
– Позвольте объясниться. Я дизайнер по интерьеру, довольно известный. По роду работы мне часто бывает необходим тот или иной текстильный декор, швейные принадлежности и аксессуары, ленты, шнуры, кисти, кружево, тесемки…
Он вовремя остановился и не сказал «бретельки».
– Елена Цибулькина помогала мне в подборе необходимых материалов. В частности, она должна была приготовить для меня большой набор галантерейных изделий, который я запросил некоторое время назад и должен был получить буквально на днях. К сожалению, госпожа Цибулькина скоропостижно скончалась, и теперь я не знаю, как мне получить мой заказ.
– А вы спросите девочек в магазине, – посоветовала Илиада.
Язон расслабленно вздохнул. По-видимому, галантерейная тема не казалась ему особенно безнравственной. Уловив это чутким ухом героя-любовника, побывавшего в самых разных передрягах, Зяма замедлил темп повествования и позволил себе жестикуляцию. Сокрушенно всплеснув руками (незабудки под рубашкой игриво заерзали), он с плаксивым смешком сказал:
– Ах, нет, в магазине об этом ничего не знают, госпожа Цибулькина консультировала меня частным образом.
Язон вновь заметно построжал. Слишком поздно сообразив, что частные консультации не внушают ревнивцу доверия, Зяма поспешил продолжить:
– Я полагаю, что необходимые мне галантерейные предметы так и лежат у госпожи Цибулькиной дома, но я не знаю, кто может иметь доступ в это помещение.
– Только не я! – выпалила Илиада, испуганно покосившись на своего грозного мужа.
– Но вы, наверное, знаете родных и близких своей подруги? – предположил Зяма. – Я буду бесконечно признателен вам, если вы скажете мне, кто эти люди и как я могу их найти.
Он закончил речь, молитвенно сложив ладони.
– Иля, скажи этому человеку, что он хочет, и пусть он идет с миром, – сумрачно пророкотал Язон.
Придерживая локтем под рубашкой шаловливый цветочный букетик, Зяма проворно вытянул из кармана записную книжку и под диктовку любезной госпожи Кристиди записал полдюжины имен.
– Значит, муж у Елены Яковлевны все-таки имелся, хоть и бывший! – вполне доброжелательно, не называя гражданку Цибулькину недобрыми словечками типа «фифа» или «цаца», комментировала принесенный Зямой список Алка.
Добытчика информации мы встретили как героя. Зяма талантливо изобразил в лицах свою встречу с Илиадой Кристиди, и Трошкина аплодировала ему стоя. Она всецело одобряла целомудренный – исключительно вербальный – стиль общения с посторонними дамами. К тому же Зяма подкупил ее галантным подношением – вручил слегка помятый букетик незабудок. Алка держала его в свободной от списка руке и то и дело шумно, с неприличным сладострастием, нюхала.
Меня больше занимал собственно список.
– А кто там еще, кроме мужа? – спросила я.
– Еще папа с мамой, сестра, соседка и домработница, – ответила Алка, сверившись с бумажкой.
– Если мы ищем человека, который рассказал бы нам побольше о Леночке, то сестру лучше исключить, – подал голос Зяма, тягающий с большого блюда горячие абрикосовые драники, гору которых папуля прикатил на сервировочном столике прямо в мою комнату. – Она живет в Америке, и телефонные переговоры с Сан-Франциско влетят нам в копеечку!
– Жадничаешь? – уколола его я, имея в виду, в первую очередь, драники.
– Не считаю разумным тратиться на покойную любовницу! – грубо отбрил Зяма. – Я, между прочим, еще не отказался от мысли прикупить скуттер!
– Конечно, близких родственников лучше не беспокоить! – взмахнув букетиком, как волшебной палочкой, примирительно сказала Трошкина. – Лезть с расспросами к родителям, потерявшим дочь, было бы бестактно и жестоко.
– А я что говорю! – Зяма кивнул и бросил в рот очередной драник.
– Остаются бывший муж, соседка и домработница, – подытожила я. – Предлагаю начать с мужа. Он наверняка знает о Цибулькиной больше, чем посторонние тетки!
– Муж будет необъективен! – воздев замасленный указательный палец, изрек Зяма. – Я мужей знаю, они чертовски косные типы, лишенные элементарного чувства справедливости! Вот увидите, экс-муж наговорит о Леночке кучу гадостей.
– Послушаем, – мечтательно молвила Трошкина.
По ее лицу было видно, что гадости о Леночке она не просто послушает, а еще попросит повторить на «бис» и получит от этого большое удовольствие.
– Мужа послушаем, насчет соседки еще подумаем, а вот домработницу предлагаю исключить сразу, – сказала я. – Макс сказал мне, что это она обнаружила труп. Значит, с ней работают менты. Ни к чему нам возникать в поле их зрения. Звони, Алка, господину Цибулькину и договаривайся о встрече.
– Почему я?! – нервно завибрировала Трошкина.
Незабудки задрожали, словно на ветру.
– Ну, не я же! – хмыкнул Зяма. – Нормальное разделение труда: я работаю с женщинами, а вы – с мужиками!
– А давай наоборот! – заинтересованно предложила Алка.
– Наоборот будет неэффективно! – возразил Зяма.
– Трошкина, не сачкуй! – строго сказала я. – Я бы сама с этим Цибулькиным поговорила, да времени нет, мне пора на съемку. Так что забирайте бумажку со списком и уметайтесь из моей комнаты, мне еще переодеться надо.
– Пошли, Алка, вести следственную работу! – Зяма, до отказа наполненный драниками, тяжело поднялся с моего дивана, зевнул и не без игривости спросил: – К тебе или ко мне?
– Мне все равно… – прошелестела смущенная Трошкина.
– Люблю сговорчивых! – насмешливо одобрил Зяма.
Алка побагровела, как спелый томат, и пулей вылетела за дверь.
В прихожей гулко хлопнула дверь.
