Под ноги, однако, все-таки надо было поглядывать. Это подтвердил печальный опыт Макса, который запнулся о торчащий из земли камень и разбил большой палец на ноге. После этого его амурное настроение превратилось в смурное, о чем я лично нисколько не сожалела. Мне было не до флирта, я работала: руководила Сашей, который включил камеру и исправно набирал видеоматериал для переделки юбилейного фильма в траурный. Водитель Дима активно нам помогал. Из шоферской солидарности он близко к сердцу принял трагедию, приключившуюся с другим автолюбителем.
– Вот отсюда он в воду ушел, точно, больше неоткуда! – авторитетно заявил он, изучив местность. – Площадка-то просторная, но этот мужик остановился на самом краю, чтобы любоваться закатом, не выходя из машины. А тут, глядите, небольшой уклончик имеется. Если тормоза хорошие, то, конечно, ничего страшного, а вот если колодки стертые, то все, хана!
– У Хвостова был новый автомобиль, импортный, хваленая «япошка»! – возразила я. – Какие стертые колодки, ты что?
– Тогда, значит, постоял-то он нормально, а вот потом, когда завелся и тронулся, тупо перепутал скорости! – Дима изменил версию с учетом нового факта. – Включил вместо задней переднюю и ка-ак рванул с обрыва вниз! Все, хана!
С этим никто спорить не стал. Что Хвостову пришла хана, факт доказанный.
– Народ, разойдитесь, не группируйтесь на обрыве! – сердито попросил Саша. – Вы то и дело в кадр лезете, а я должен снять дикую и безлюдную местность! Ты же, Инка, сама сказала: нужны картины живой и мертвой природы!
Мы удалились в тыл, но стоять там, созерцая задний бампер автомобиля, спину оператора и окрестный бардак, было совсем неинтересно.
– Дюша, давай немного прогуляемся! – предложила мамуля. – Пусть молодые люди немного поработают сами, а мы отдохнем. Почему бы нам с тобой не спуститься к реке? Кажется, где-то поблизости есть лестница.
– Откуда ты знаешь? Ты разве здесь уже бывала? – удивилась я.
– Да, как-то мы с Борей уже любовались тут закатом, – порозовев щеками, ответила мамуля и почему-то оглянулась на ближайшую кучку неприличного мусора.
– Романтики! – ехидно заметила я.
Недевичья память мамулю не подвела, лестница и впрямь нашлась недалеко, прямо под опорой моста. Она вилась между четырьмя колоннами, похожими на непомерно длинные слоновьи ноги – я сразу же вспомнила сюрреалистического хоботного с картины Пикассо и поделилась своим наблюдением с мамулей. Она позавидовала моей красивой ассоциации и, чтобы перещеголять меня, добавила, что лестница, в таком случае, похожа на витую ленту серпантина, свисающего со слоновьего брюха.
– Что это за слон такой, в серпантине на талии? – удивилась я.
– Обыкновенный, новогодний! – легко ответила фантазерка.
Как будто в Новый год слонов украшают, как елки!
Мы пустились в долгий путь по бесконечно кружащей лестнице, и тема странных животных неожиданно получила продолжение. Где-то на середине спуска мне почудилось, будто совсем рядом кто-то тоскливо воет.
– Кто это? – испугалась я.
– Где? – спросила мамуля.
– Тоже хороший вопрос!
Мы еще не ступили на землю, висели, можно сказать, в воздухе, и рядом с нами были только гладкие слоновьи ноги. Так кто же это воет и где он прячется?
Я остановилась, крепко держась рукой за перила и внимательно сканируя взглядом окружающий сумрак. Под мостом и днем-то, наверное, было темновато, а сейчас уже наступил вечер. Очередное природное шоу – закат – подходило к своему завершению, вдобавок небо, оставшееся без дневного светила, густо затянули мрачнейшие грозовые тучи. Я немного некстати порадовалась, что наш оператор отснимет именно такой зловещий пейзаж, какой нужен для финала посмертного фильма.
– У-у-у! – дико взвыло вдруг совсем рядом.
– Мамочка! – вскрикнула я.
– А? Что? – мечтательно улыбающаяся мамуля обернулась ко мне и с глубокой убежденностью сказала: – Ах, Дюша, как хорошо!
– Что писателю хорошо, то читателю смерть! – проворчала я в ответ. – Ма! Если ты уже прониклась вожделенным духом кошмара, пойдем отсюда, а? Мне тут не нравится! Слышишь, кто-то воет?
– Воет? – мамуля прислушалась. – Нет, не слышу!
Пугавшие меня завывания и в самом деле исчезли, словно их и не было.
– Что-то ты нервная очень стала, детка! – пожалела меня мамуля. – Тебе надо срочно укрепить психику. Мой тебе совет: выходи-ка замуж за Дениса!
– Полагаешь, что замужество укрепляет женскую психику? – усомнилась я.
Мамуля глубоко кивнула, но я не прониклась ее убежденностью. Какой у нее опыт по части замужеств? Всего-то один раз в брак вступила и вытянула счастливый билет – папулю.
– С таким мужем, как наш папуля, и я стала бы спокойной, как индийский йог! – позавидовала я. – Впрочем, о чем это я? Не хочу я покоя! Я люблю приключения! А за Дениса не пойду. Он, конечно, славный, но такой зануда!
– У-у?! – негодующе взвыла темнота.
– Слышишь?! – снова испугалась я.
– Слышу, слышу! – небрежно отмахнулась мамуля. – Это ветер, Дюша, просто ветер.
Родительнице явно хотелось поговорить по душам, и она не приветствовала смену темы.
– Что значит – Денис зануда? – с интересом спросила она.
– Он слишком правильный!
– Конечно, правильный! Он же милиционер!
– И всегда поступает только так, как нужно! – вздохнула я. – Ни ошибок, ни сомнений, ни веселых глупостей от него не дождешься! У него даже внешний вид такой, знаешь: образцово-показательный! Брючки отутюжены, рубашечка свеженькая, туфли начищены, волосы аккуратно подстрижены, лицо гладко выбрито…
– А тебе кто нужен? Кинг-Конг в бусах? – мамуля хмыкнула.
– Ты смеешься! – я обиделась и замолчала.
В тишине (завывающий ветер тоже замолчал, словно задумался) мы еще немного постояли между небом и землей, а потом мамуля звонко прихлопнула комара на плече и сказала:
– Пойдем в машину, наверное, ребята уже закончили со съемкой.
Когда мы вернулись на площадку, в небе уже погромыхивало, и по мосту мы ехали под дробный стук дождевых капель.
– Ну, чего ты воешь? – довольно похохатывал старый викинг, намазывая малиновые плечи приемыша густой простоквашей. – Здоровый парень, а ноешь, как девка! Терпи, казак, атаманом будешь!
Парень, действительно, был здоровый, рослый. Тела у него было много, и площадей, пострадавших от активного солнца, на нем тоже имелось немало. Старик милосердия был добросовестен, и лечебная кисломолочная процедура затянулась минут на десять. К концу простоквашной церемонии пациент уже не выл, он сделался тих и задумчив.
– Что, Дениска, ты не весел? Что ты голову повесил? – Петрович, забывшись, по-товарищески шлепнул приемыша по плечу, и тот взвыл благим матом.
– Слышь, Петрович? Уходить мне от тебя надо, – прооравшись, сказал Денис.
Старик молча пожал плечами: мол, надо так надо. В душу к парню он не лез, с расспросами не приставал. Мало ли, какие секреты у человека! Долгая и трудная жизнь научила старого викинга уважать чужие тайны. Про себя он уже решил, что спасенный им крепкий молчаливый парень не то спортсмен, не то бандит из молодых-начинающих. Вон, кулачищи какие, и тело крепкое, тренированное! Что ж, у каждого своя дорога, пусть идет себе с богом…
Догадываясь о мыслях старика, капитан Кулебякин не признался ему в своей принадлежности к
