– Давайте же их перенесем. Может, позовете еще кого-нибудь? – спросила медичка, с обидным сомнением оглядев Гену и Вовчика.
– Еще чего! Сами справимся! – в один голос ответили те и рысью выбежали за ворота – искать под забором обещанных женщин.
– Мать моя! Бывает же такое! – восхищенно пробормотал Ультяков, найдя искомое.
– Просто сказка! – согласился Вова, пуская слюни.
Картина, открывшаяся им, в самом деле могла иллюстрировать какую-нибудь русскую народную сказку. Про Снегурочку, например. За девушку, слепленную из холодного чистого снега, вполне сошла бы строгая медичка в белой форме, а четыре красотки, вольготно раскинувшиеся на пожухшей траве пустующего участка, прекрасно годились на роль ее веселых и беспутных подружек. Подруги были дородные, румяные, в одном белье и с лохматыми цветочными венками на растрепанных косах. Гена машинально поискал глазами костер, через который жизнерадостные крестьянские девки прыгали, прыгали да и допрыгались до теплового удара, а Вовчик почтительно спросил медичку:
– Что это с ними?
– Дурманящих испарений надышались, – важно ответила та. – Видите венки? Глупые женщины сплели их из эфиромасличных растений, концентрированный аромат которых вызывает состояние, близкое к наркотическому опьянению. Первым делом надо снять с пострадавших венки и перенести их в хорошо проветриваемое помещение, а там они сами через час-другой проснутся.
– Вовка, не стой столбом! – прикрикнул на товарища Ультяков. – Слышал же, они уже через час проснутся! Живо, взяли за руки-за ноги и потащили во двор!
Крестьянские девки оказались увесистыми, в одиночку неподъемными. Обливаясь потом и устало сопя, Гена и Вова в роли носильщиков сделали четыре рейса и потратили на это в общей сложности пятнадцать минут.
– Спасибо вам за скорую медицинскую помощь, дальше мы уже сами справимся! – заскирдовав спящих красавиц в лазарет, сказал Ультяков милосердной медицинской Снегурочке.
– Минуточку! – возразила та, активно противясь выдворению ее за калитку. – Я должна проследить за истреблением вами вредных растений. Вы обязаны создать полуметровую санитарную полосу вокруг домовладения!
– Ладно, щас создадим! – рявкнул Ультяков. – Вовка, притащи из сарая тяпки!
– Никаких тяпок! – вскричала медичка, цапнув Вову за штанину и тем помешав ему убежать во внутренний двор. – Только руками! Вредные растения нужно выдернуть с корнем!
И еще четверть часа Гена с Вовой пропалывали траву под забором, в запале не отличая вредные растения от полезных и оставляя за собой голую взрытую полосу вроде пограничной. К счастью, Снегурочка не стала отслеживать весь процесс истребления сорных трав, ушла раньше. Едва она удалилась, Гена и Вова разогнули спины и уже через минуту крадучись вышли к своей калитке.
Она была распахнута настежь. Четырех полуголых красавиц в импровизированном лазарете не было.
– Очнулись и сбежали! – плюнув с досады, констатировал Гена. – Тьфу! Одно расстройство!
– Водки бы напиться, – сказал Вова.
– Нету водки! – сердито ответил Ультяков.
Вова огорченно посопел, а потом предложил:
– Пойдем пса зарежем, что ли?
Однако утешить себя расправой над животным им тоже не удалось. Собака исчезла, оставив на память о себе свежую кучку и разбитую цепь.
– Не иначе, корейцы собаку стырили, чтобы денег нам не платить! – расстроился Ультяков. – На халяву свою собачатину получили, узкоглазые!
А Вова снова сокрушенно посопел и с горя предложил еще:
– Пойдем им морды набьем, что ли?
– Встретить Синюску – осень-осень плохая примета! – наставлял притихшего и испуганного внука старый Пунь Ким, постукивая узловатым коричневым пальцем по потрепанной обложке школьного учебника.
Костя-Кхай далеко не убежал, огородами вернулся в дедов шалаш и выслушал рассказ старика о судьбе кожаной сумки. Узнав, что она досталась тому мужику, который орал: «Стой, милиция!», Костя загоревал. Но потом Пунь с хитрой улыбкой сообщил, что успел чисто-начисто протереть всю сумку мокрой тряпочкой, и внук его кручиниться перестал, потому как понял: товар он потерял, но свободу сохранил. Сумка ментам досталась чистая, без «пальчиков», поди докажи, чья она! Даже таджикский курьер в такой ситуации имеет шанс отвертеться, а уж до самого Кости и подавно ниточка не дотянется!
В порыве благодарности Костя сразу же после громкой читки поучительной сказки про Синюшку взял тяпку и пошел мотыжить дедов огород с энтузиазмом потомственного корейского крестьянина. Пунь копался рядом с вилами, до слез умиляясь образовавшейся идиллии и мысленно молясь всем соплеменным богам, чтобы внук усвоил урок и образумился.
Незнакомцев, которые выскочили на него с оскорблениями в адрес всей желтой расы вообще и обрусевших корейцев в частности, осторожный старик сначала хотел пропустить мимо, но воинствующие расисты полезли в драку.
– Бей желтомордых! – нестройным дуэтом орали они.
– Я вам показу зелтомордых! – обиделся и за предков, и за потомков старый Пунь.
Он аккуратно прислонил вилы к стене помидорной пагоды, с доброй улыбкой кивнул внуку, и два маленьких корейца на практике доказали большим грубиянам преимущества высокого восточного искусства тэквандо над банальным славянским мордобоем.
Денис Кулебякин вышел на берега грязевых озер в седьмом часу вечера. Подпихнув босой ногой разлегшуюся поперек дороги хрюшку, он без восторга посмотрел на зубчатые стены ближайшего дворца и беззвучно шевельнул губами. Капитан не ругался, а повторял старую народную мудрость: «Поспешишь – людей насмешишь». Торопясь на поиски своего четвероногого друга, Денис и впрямь превратился в весьма комическую фигуру. Вытянутая футболка с чужого плеча и коротковатые, не по росту, брючки, в которые его одел добрый бомж Петрович, пропотели и покрылись пылью, из обтрепанных штанин торчали исцарапанные босые ноги в лоснящихся «калошах» из сизой свиноямской грязи. Денис полдня плутал без поводыря по полям и огородам, где чудесным образом не встретил ни единой живой души, только одинокое пугало на кресте из двух поломанных тяпок. У пугала капитан Кулебякин позаимствовал матерчатую шляпу с большой прорехой между полями и тульей. Когда Денис натянул бесформенную шляпу на голову, дыра удобно пришлась против его глаз.
– Отличный чепчик! – с нервным смешком сказал капитан. – И голову не печет, и глаза не слепит, и морда моя никому не видна. Считай, омоновский шлем в облегченном летнем варианте!
В соломенном шлеме с опущенным забралом капитан стал похож на Дон Кихота, впавшего в беспросветную нищету, но не утратившего рыцарских амбиций. Благородный кабальеро Дон Кулебякин подсмыкнул затрапезные штаны и направился к ближайшей ветряной мельнице из красного фигурного кирпича твердым шагом, который портило только небольшое косолапие. Слегка дефектной поступь Дениса стала из-за того, что он сбил ноги о многочисленные камни и тернии своего пути. Определенно, странствующему рыцарю не следовало отправляться в поход без пары крепких башмаков.
Еще поутру, облачившись в предоставленную Петровичем экипировку, Денис спохватился, что у него нет обуви. Ею старый викинг поделиться не мог, так как сам располагал одной-единственной парой растоптанных тапок.
– Погоди, сынок, сейчас что-нибудь придумаем! – утешил капитана Петрович и пошел к реке – не столько думать, сколько искать на берегу простофилю, которого можно было бы потихоньку разуть в пользу Дениса.
В утренний час невнимательных ко всему, кроме самих себя, влюбленных у реки не было. Там и сям у воды сидели рыбаки в высоких сапогах, но они, в отличие от влюбленных, с одеждой и обувью не расставались.
