Десять секунд спустя «Нива» с толстяком за рулем и притихшей парочкой на заднем сиденье уже скакала по колдобинам окольной дороги вдоль кукурузного поля. Чудом увернувшись от несущегося на него автомобиля, Зяма ласково крикнул кустам, за которыми застенчиво спрятался от него чей-то полосатый подол:
– Девушка! Постойте!
Девушка, оказавшаяся усатым мужиком, стоять не стала и побежала дальше, бросив Зяме под ноги скатанный в рулон коврик и вязанку сухих баранок. Баранки Зяма поднял, одну отломал и сунул в рот, а остальную вязанку надел на шею. Следом за «девушкой» он прошел через лесополосу, спотыкаясь о разбросанные там и сям сумки, узлы и предметы быта, придающие пейзажу вид места крушения небольшого грузового самолета. Вскоре обнаружился и сам транспорт, правда, бескрылый. Зяма с интересом рассмотрел гибрид велосипедного скелета и деревянной тележки на резиновом ходу и потянулся за телефоном, чтобы сообщить о своих находках Дюхе и Алке, и тут в безоблачном небе опять страшно громыхнуло. Смекнув, что кто-то пустил в ход огнестрельное оружие, Зяма на всякий случай страстно прильнул к ближайшему дереву и через минуту выглянул из-за него на дорогу.
По дороге, держась за живот и заливаясь нервным смехом, бежал усатый брюнет в красной феске. Зяма нахмурился. Он не успел понять, от кого получил по шее, но в полуобморочном состоянии слышал над собой гортанные голоса с турецким акцентом. Парень в феске с виду был натуральный турок, и мстительный Зяма не задержался подставить ему ножку. Фальшивый турок вспахал носом дорожную пыль, победно ухмыляющийся Зяма выступил из-за дерева…
– Ой, мамо-о-о! – истошно завопила ряженая Валька, с ужасом глядя на ряженого Зяму из-под перекосившейся фески.
– Никак, наших бьют? – встрепенулась Гелька, кружным путем шагающая к дому во главе победоносной группы захвата арбузов.
– Ой, мамо! – продолжала голосить Валька. – Рятуйте! Зупыныте це чудовысько!
Зяма очень удивился, что натуральный турок орет по-украински. Он вспомнил сексуально- лингвистический практикум, который в свое время организовала ему подружка-хохлушка, и совершенно правильно перевел Валькино «рятуйте» как призыв к спасению. Прочих слов он не понял, завертел головой, высматривая источник неведомой опасности, и увидел бегущих по окраине бахчи Ольку, Любку и Гельку. Прижимая к животам арбузы, Олька и Любка матерились с незабываемым малороссийским прононсом, Гелька же перла вперед молча, с изготовленным для голевого броска кавуном у плеча и решительным до остервенения лицом нападающей гандбольной команды на последних секундах финального матча за суперкубок.
– Дивчата! – расплылся в улыбке Зяма, безошибочно распознавший национальную принадлежность красавиц и размечтавшийся о синхронном переводе. – Не подскажете, что значит: «Зупыныте це чудовысько?»
– Зараз почуешь! – пообещала Гелька и метко запустила в осклабившуюся синюю харю добрым кавуном.
Телефон коротко прозвенел, отключившись раньше, чем я вытянула из кармана трубку.
– Зяма звонил, – сообщила я Алке, взглянув на список входящих номеров, и тут же вызвала братца.
– Абонент не отвечает, – после серии гудков сообщил автоответчик приятным женским голосом – меццо-сопрано.
– Позвони еще раз, – посоветовала Трошкина. – Бывает такое: звонишь – говорят, что абонент выключен, позвонишь через минуту – все в порядке, все на месте. Какие-то неполадки в Сети.
Я позвонила, в трубке немного погудело, и снова прорезался женский голос – высокий, первое сопрано:
– Алле?
– Вы не автоответчик! – уличила я незнакомку. – Где Зяма?
– Чулки снимает.
– Вот бабник! – я с трудом удержалась, чтобы не выразиться крепче, и повысила голос, надеясь докричаться до неразумного брата: – Зямка! Нашел время с бабами хороводиться! Забыл, зачем мы приехали?
Проворству братишки по дамской части можно было только подивиться. На четверть часа оставили без присмотра, так он и то успел подружку найти! И уже раздевать ее начал!
– Девушка, а вы ему кто будете? – пока я ошалело крутила головой, заинтересованно спросила трубка уже другим голосом, но не Зяминым, а снова женским – вторым сопрано.
– Она ему сестра! – сунувшись к телефону, сердито крикнула Трошкина.
Я тихо присвистнула. Мое недовольство братом быстро превращалось в восхищение. Что ни говори, а Зяма не рядовой мужик! Оказывается, у него там не одна, а сразу две бабы!
– А вы кто? – ревниво спросил Алку женский голос – опять новый!
– Сестра по разуму! – не задержалась с ответом Трошкина. – А вы кто такие, скажите на милость? Три девицы под окном?!
– Почему – три? Нас четверо, – со смешком ответил еще один женский голос. Тоже приятный, низкое грудное контральто.
– Стоите в очереди на раздевание? – съязвила Алка. – Или уже лежите?
– Нет, лежит он один, – с отчетливым сожалением ответила какая-то из Зяминых новых подружек. – Вот, чулки снял, оказалось – хорошенький хлопчик, а мы думали – уродище, кавуном его огрели!
Выслушав это признание, я выключила телефон и честно сказала Трошкиной:
– Ничего не понимаю! Похоже, Зяма нарвался на групповуху с какими-то ненормальными. Им нравятся и уроды, и хорошенькие хлопчики, они всех спешат пригреть и угостить арбузом. Зачем-то чулки на Зяму надели, извращенки…
– Я должна это видеть! – железным голосом сказала подружка.
– Пойдем, полюбуемся! – согласилась я.
Зяма в чулочках – на это стоило посмотреть!
К сожалению, мы не сообразили спросить, где именно мой братец производит публичную демонстрацию предметов женского туалета. Пришлось нам с Алкой побегать по полям, лугам и перелескам. Минут через десять, когда я уже решила, что к показу чулочных моделей мы опоздали, а последующего эротического шоу нам лучше не видеть вовсе, позвонил сам Зяма.
– Слышь, Дюха? – слабым, но веселым голосом позвал он меня. – Я все узнал!
– Все тонкости группового секса в извращенной форме? – съехидничала я.
– Нет, это у меня в ближайших планах, – довольно засмеялся братец. – Куда вы запропастились? Идите к нам! Белый дом за забором с шариками, ворота черные, с вензелями!
– Мы запропастились? Мы?! – взвилась Алка.
А Зяма захохотал и отключился.
Ворот с вензелями мы с Алкой не увидели, потому что на забор, составленный из большущих бетонных кеглей, вышли с огорода. Нашли за этим великанским боулингом белый дом с верандой, а на веранде – Зяму в одних бриджах и с мокрым полотенцем на голове. Свежевыстиранная розовая рубашечка с кружевами сушилась на веревке в садочке. Зяма возлежал на тюфячке в окружении четырех красавиц и с аппетитом кушал арбуз. Прям султан турецкий! Красавицы, отличающиеся пышными формами, были скудно одеты в купальные костюмы и смотрели на султана с нежностью и плохо скрытым вожделением. При виде этой картины обычно кроткая и вежливая Трошкина скрипнула зубами и с ненавистью прошипела:
– У, шахерезадницы!
Зяма блеснул глазами поверх арбузного полумесяца, приветственно чавкнул и представил нас своим одалискам:
– Это Индия и Алла!
Потом он небрежно кивнул на сгруппировавшихся у его ложа красавиц и скороговоркой назвал их имена:
– Оля, Люба, Геля и Валя.
