Он сунул в рот таблетку, а бабуля с нежной улыбкой покачала головой:
– Что, ни к черту сердечко стало? А помнишь, как мы на Фишт восходили без последнего привала, и ты полдороги тащил мой рюкзак, точно семижильный?
– Вы старые знакомые? – догадалась я, услышав обрывок знакомого рассказа бабули о славной туристско-альпинистской юности. – Ба, это тот самый Митя?!
– Тот самый, – бабуля кокетливо улыбнулась директору и поправила шляпку. – Сорок лет не виделись!
– Тридцать два, – поправил Дмитрий Богданович. – С тех самых пор, как ты мне отказала и за своего Славика вышла.
– Ох, где теперь мой Славик...
В глазах старых (во всех смыслах) знакомых заблистали слезы, а мои собственные очи засверкали при мысли о том, что личные связи бабули в очередной раз пойдут на пользу делу. Говорят, что старая любовь не ржавеет? Отлично!
Мысленно я закатала рукава, как молотобоец, и принялась ковать из этой нержавейки инструмент для открывания тайны. Имелась в виду тайна личности пациентов «Феникса», вернее, всего одной пациентки.
Бабулино присутствие развязало язык скрытному директору. Растроганный «Митенька» напрочь утратил интерес к делам своей современной клиники, он жаждал предаваться воспоминаниям тридцатилетней давности, а я своими вопросами мешала ему погрузиться в славное прошлое. Чтобы я отстала, Дмитрий Борисович рассказал мне все, что знал. И, хотя знал он, в общем-то, немного, добытые в трудном разговоре крупицы информации легли в мою версию, как недостающие пазлы.
36
– Когда мамуля рассказала мне о «Фениксе», я подумала, что это заведение рассчитано на таких, как Мария Галкина: богатеньких тетенек, которые в прямом и переносном смысле с жиру бесятся, – объясняла я Алке, сидя рядом с подружкой на поваленном стволе.
Мы более или менее удобно устроились в лесу, который превращался в непролазную чащу уже в паре метров от дороги. Прямо перед нами, за дырчатым занавесом листвы, краснели ворота коттеджа «Роза» – в «Фениксе» все домики носили имена декоративных цветущих растений.
– Мы ошиблись, когда решили, что настоящей Машеньки нет в живых. Да, та женщина, которая играла ее роль для екатеринодарской публики, умерла, и тело предано земле. Но настоящая Машенька жива! Она уже полгода находится здесь, в «Фениксе»!
– Уверена? Зараза! – спросила Алка, звонко прихлопнув комара.
– Сама зараза, – отмахнулась я и от скептически настроенной подружки, и от кружащего вокруг кровопийцы. – Уверена на девяносто девять процентов.
– Почему же не на сто?
– На сто я была бы уверена, если бы Дмитрий Борисович опознал настоящую Машеньку как свою пациентку, – вздохнула я. – К сожалению, у нас нет ни одной ее фотографии. Зато он опознал кое-кого на снимке в газете!
– В том фоторепортаже «Утренней жизни»? – встрепенулась Трошкина. – И кого он там узнал? Андрея Попова?!
– Дмитрий Борисович узнал мужчину, который полгода назад привез в клинику и с тех пор регулярно навещает пациентку из коттеджа «Роза», – я кивнула в сторону красных ворот. – Однако это был вовсе не Андрей Попов. Дмитрий Борисович указал на его охранника!
– Так это одно и то же, охранник, его хозяин – без разницы!
– И я так думаю, – согласилась я. – Посмотри, как здорово все складывается! Маман Попова сказала, что до последнего времени ее сын свою жену просто обожал. Правильно, обожал, пока его женой была настоящая Мария Галкина, а вот к фальшивой Машеньке он никаких нежных чувств не питал и скрыть этого не смог.
– То есть ты хочешь сказать, что любящий муж Попов при переезде из глухой провинции определил обожаемую супругу Галкину в сей уединенный косметологический скит, чтобы она резко похорошела и не ударила в грязь лицом в новых высоких кругах? – чеканно сформулировала Трошкина. – По-моему, это очень благородно. Не каждый мужчина так поступит!
– Не каждый, – я вспомнила своего папулю.
– Но я не вижу тут никакого криминала, – с сожалением сказала Алка. – А между тем в деле три убийства!
– Нет-нет, наверняка мы знаем только о двух – Ниночки Сигуркиной, которую закатали в цемент, и Дашеньки Павелецкой, которой сломали шею, – возразила я. – Лже-Машенька Галкина, по слухам, умерла от передозировки наркотиков. Думаю, слухам можно верить. При том образе жизни, который вела данная особа, этого нужно было ожидать. Вот Галкин, я думаю, и ожидал.
– Ничего не понимаю! – Трошкина схватилась за голову. – Если ожидалось, что умрет фальшивая Машенька, то почему же завещание написала настоящая?!
– Умница, зришь в корень! – похвалила я подружку.
Трошкина застеснялась, потупилась и действительно уперлась взглядом в ближайший древесный корень.
– Сдается мне, отправляя жену в «Феникс», любящий супруг Попов руководствовался не только благородством. Ты вспомни, что рассказала нам бабуля о делах «короля русского леса». Балабон тайно распродавал свое лесное царство. А кто был покупателем? Кто-то, по роду деятельности имеющий отношение к лесу – иначе на кой ляд ему Балабоновы пихтарники, бучины и грабовники? Сделку необходимо было провернуть тайно, значит, продавец покупателю доверял, они были хорошо знакомы.
– Намекаешь, что покупателем на распродаже лесной империи мог быть Андрей Попов? – смекнула Алка. – А что, мог... И если предположить, что для обретения части лесного королевства ему не хватало собственных средств, то...
– То он мог попросить их у супруги, – ввернула я.
– А она, будучи женщиной тихой, робкой и во всем сомневающейся, рискнуть своими финансами отказалась! И тогда муженек придумал загнать женушку в гроб, чтобы получить ее денежки по завещанию!
– Но поскольку свою женушку муженек любил, то убивать ее по-настоящему он не стал! – Мы с Трошкиной мыслили наперегонки. – Он нанял для исполнения роли Марии Галкиной похожую на нее особу из группы риска и в ожидании неизбежного момента, когда наркоманка и распутница Лже-Машенька добалуется до смерти, заботливо поместил свою законную супругу в закрытую косметологическую клинику.
– Минуточку, – Трошкина наморщила лоб. – Предполагается, что настоящая Машенька об этой афере не знала. Тогда зачем же она написала завещание?
Я не затруднилась с ответом:
– Настоящая Машенька была закомплексованной и мнительной, мямлей и трусихой. Прикинь, что значит для такой особы многомесячное лечение в закрытой клинике? Страх и ужас!
– Ага, она боялась страшной смерти через шоколадное обертывание! – Трошкина хихикнула. – Но теперь понятно, почему завещание было составлено в пользу Попова: бедная женщина наверняка чувствовала глубокую признательность к мужу, который не пожалел больших денег на ее красоту!
Тут Алка с неудовольствием посмотрела на комариный укус, волдырем вздувшийся на ее нежном запястье, и сообразила, что наша с ней красота прямо сейчас несет потери.
– А чего мы тут сидим? – спросила она, почесав руку. – Чего ждем? Пока нас комары до костей обглодают?
– Терпи, Трошкина, – попросила я. – Мы обязательно должны увидеть машину, на которой ездит громила Андрея Попова. Местный охранник сказал, что автомобиль сейчас там, во дворе коттеджа, но
