Исчезновение

Страницы, посвященные математике:

On Groups.[92]

(Перевод работы Маршалла Холла мл. L.I.T., 28, тома с 5-го по 18-й включительно.)

Это понятие – кто его освоил, кто его нашел, кто его дал? Гаусс или Галуа[93]? Его никогда не знали. Сегодня его знает каждый. Однако говорят, что в глубочайшей тьме, перед своей смертью, Галуа записал на полях письма (Маршалл Холл мл., op. cit. T.8)длинное звено формул на свой лад[94] . Вот оно:

aa^-1= bb^-1= cc^-1= dd^-1= ff^{- 1}= gg^-1= bb^-1= ii^-1= kk^-1 = ll^-1= mm^-1= nn^-1= oo^-1= pp = qq^–1 =rr^-1= ss^-1=^-tt^-1=uu^-1 = vv^-1 = ww^{- 1}= xx^-1 = yy^-1 = zz^-1=

Но никто никогда так и не смог узнать, чем заканчиваются записи Галуа.

Кантор, Дуади, Бурбаки рассчитывали, идя одним, десятью окольными путями (возле тела, безупречного на набросках, локального ринга в C^star, К-функтора, которым мы обязаны Шибу в ? большого Тома, не забывая ни о дистрибуциях, ни об инволюциях, ни о конволюциях, ни о Шварце, Кожуле, Картане, Джиорджутти), ухватиться за настоящую, надежную нить, чтобы пересечь крутой пробел. Все попытки оказались тщетными.

Понтриагин отдал этому двадцать лет жизни, закончив тем, что перестал вообще что-либо видеть.

Впрочем, вот уже восемь месяцев, как Кан, работая над себе помощником (см.: Кап D. Adjoint Functors Transactions[95], V, 3, 18), показал методом индукции, кажется (он рассуждал – сказал он Жолену – о большом кардинале, посредством «forcing» для части), теорема будет G, будет Н, будет

– три магмы (мыследуем за Курогием), где a a(bc) = (ab) с; где для каждого а, х > ха, х > ах являются «верными», являются моно, тогда имеем G =: Н ? К, если

если Н, если К имеют всего лишь один общий субъект Н ? К = увы! Кан умер, не закончив свой труд Таким образом, в конце концов, решения по-прежнему нет.[96]

Английские штудии:

Это история о маленьком городке. Это не пустая сказка и тем более не сухой, монотонный доклад, полный обычных стилистических сведений, как то: «романтический лунный свет отбрасывал темные тени на длинную извилистую деревенскую дорогу». Не будет ничего сказано ни о мирно пасущихся стадах овец, ни о малиновках, весело щебечущих в сумерках, ни о «теплых огнях» в окнах домов. Ни о…

Продолжая расследование, Амори Консон узнал, что Антон Вуаль интересовался также первобытными обычаями:

Однажды в Когни (Чад) некто Сокоро надел на себя бубу, африканское платье, по крою похожее на реглан, приобретенное у одного сноба-француза на сафари. Затем он отправился в Мокулу, где жил его сын; супружеские отношения, неслыханные до сегодняшнего дня, вынуждали того терпеть парадоксальное ярмо. Никогда он не должен был отдавать мальчика горным дионгорам,[97] выходя таким образом из нормальной цепи, сочленение которой являет собой ряд тонкий, ясный, четкий, скажем так – структуральный.

Сунь или Маргина, Ути или Каакил, Лонгей или Зори, о могущественные помощники дождьявления, мы просим вас! Мы стремимся к успокаивающему забытью для случая непрепятствующего, несмотря на печаль, которую он нам причинил. Иначе нужно ли, чтобы случайно оказавшийся виновным был умерщвлен?

Финальный компромисс (максимин или минимакс): индивидуум обратился к ясновидящему и тот указал ему путь; он воззвал к своему Суню, принес ему в жертву белого козленка, затем черного петуха, чтобы не оказаться в этом году без пищи.

Не остались без внимания Вуаля и животные:

Овцебык – полубаран, полубычок – жил, беды не зная, в тундре. Шкура убитого животного сильно пахнет анисом. Чтобы завладеть им, нужно выбрать момент, лечь, вжавшись в землю, и ждать, когда оно бросится на вас. Когда же его огромное, вызывающее смущение копыто приблизится к вам, вскочить.

Как только ваши руки окажутся на шее овцебыка, оплетут ее, он сразу же заметит вас, замычит, затем, в свою очередь, вытянется на земле, чтобы уснуть рядом с вами.

Тело его, пахнущее акацией, алжирским ковылем, волчьим корнем, чесноком, заячьей капустой, душицей, чрезвычайно нежно на ощупь.

Бизон, либо тур, либо зубр, обитающий в наших странах, в наших зоопарках отсутствует. Считается, что, продвигаясь в ночи, можно увидеть бизона с его горбатой спиной. Вовсе нет: она не округлена, его спина. И тем более в ней нет дыры. Речь ведь идет о нормальной спине. Так зачем тогда рассуждать о бизоне?

Не прошел Вуаль и мимо социальных конфликтов:

Это случилось третьего мая. «Волнения на бульваре Сен-Мишель», – возвестила крупно набранным заголовком вечерняя газета. По приказу одного заправилы, человека, правда, не злобного, подчиненный ему аджюдан бросил свой батальон[98] на сборище анархистов, темных личностей, которые по законному праву хотели добиться освобождения пяти своих товарищей, засаженных в каталажку. Подобранный во дворе булыжник был брошен в большой черный грузовик, набитый громилами-полицейскими. На середине тротуара образовалась настоящая куча-мала; среди перевернутых автомобилей виднелось спиленное дерево, оно полыхало. Опасаясь дурного поворота событий, Гримо учинил погром: ожесточившись, полиция крушила головы и ломала ребра направо и налево.

Общественность была встревожена. Миллионная толпа пронеслась по Парижу, маша кто черной тряпкой, кто темно-красной, истошно выкрикивая антидиктаторские лозунги: «Десяти лет хватит!»,