ошибиться, чтобы позвонить в другую страну? Гораздо более вероятно, что мой номер хрипатому назвала Инка. И потом, глупым турком меня никогда и никто, кроме нее, не называл.
– Та-ак, – протянул Зяма, отчаянно взъерошив кудри. – Значит, какой-то хрипатый фашист взял в плен нашу Дюху и под пытками вызнал у нее твой телефон?!
– Инка бы не выдала тебя, Денис! – хлюпнула я носом. – Даже под пытками! Наверняка хрипатый фашист твой номер как-то иначе выяснил.
Кулебякин внимательно посмотрел на меня, цапнул с кровати Инкин паспорт, перелистал его со скоростью машинки для счета денег и кивнул:
– Точно! Тут моя визитка была, Инка всегда ее при себе держала – на случай, если понадобится прикрыться добрым именем милицейского капитана.
Зяма скорректировал вопрос с учетом новой информации:
– Значит, какой-то хрипатый фашист украл твою визитку и мою сестру, а теперь хочет сто тысяч за то, чтобы вернуть нам Дюху целой и невредимой?
– При этом не было сказано, что он обязуется вернуть ее живой! – вставила я.
– Может, я не понял тонкостей языка…
Осознав, что за сто тысяч он может получить целый и невредимый труп, капитан Кулебякин потемнел, как старинная фреска.
– Кстати, а сто тысяч чего? – с беспокойством спросил меркантильный Зяма. – Вряд ли российских рублей, правда?
– Я думаю, сто тысяч евро, – рассудила я.
Мой милый присвистнул, Денис поскреб подбородок.
– Ну и как мы будем выручать мою реально дорогую сестрицу? – спросил Зяма. – Ста тысяч у нас нет и не будет, если только папа с мамой не продадут фамильное гнездо в Екатеринодаре.
– Продать квартиру я и сам могу, – сказал на это благородный капитан Кулебякин. – Но это бессмысленно. Деньги нам нужны немедленно, прямо сейчас.
– Может, обратимся в полицию? – предложила я.
– Ни в коем случае! – Денис сначала замахал руками, но потом успокоился и задумался. – Впрочем… А ну пошли!
И мы снова затопали по ступенькам вниз, торопясь покинуть постоялый двор. Я подумала, что вывеска, обещавшая нам спокойный и уютный ночлег, безбожно лгала: более нескучную и неприятно волнительную ночку мог подарить своим гостям разве что замок Дракулы.
На стоянке у трактира снова как ни в чем не бывало стояли синий пикап и желтый мопед. В машине, склонив плешивую голову к окошку, спал дядька в клетчатой рубашке.
– Смотри, бедный мужик решил ночевать в своей тачке! – Зяма подтолкнул меня локтем. – Не иначе боится, как бы его синюшку опять не угнали!
– Правильно боится, – сухо сказала я, не видя в окружающей действительности особых поводов для веселья. – Нашу-то тачку угнали! Да еще вместе с Инкой.
Зяма перестал ухмыляться.
– Секундочку. – Денис оставил нас, подошел к пикапу и постучал в окошко.
Водитель приоткрыл дверцу, они коротко переговорили на немецком, и клетчатый вылез из машины.
– Мехти пойдет с нами, – подведя дядечку поближе, сообщил капитан Кулебякин.
– Мехти? – повторил Зяма, пренебрежительно выпятив губы. – Что это за имечко такое – Мехти?
Сказал он это мне на ухо, но недостаточно тихо. Мехти, который шел впереди нас в паре с Денисом, услышал Зямины слова, обернулся и любезно сообщил:
– Это не русское имя. Вам оно кажется странным?
– Не страннее, чем Казимир, – невинным тоном ввернула я, и Зяма поперхнулся.
– Мой папа был азербайджанцем, а мама – немецкой еврейкой, – доброжелательно объяснил Мехти. – А жили мы в Казахстане. Вот такой интернационал!
– «Интернационал» я знаю, – меняя тему, сказал смущенный Зяма и тихонько запел:
– Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!
Маршировать под «Интернационал» было вполне удобно. Пролетарский гимн бодрил и добавлял оптимизма, без которого в суровую годину испытаний просто не обойтись.
– Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой идти готов! – вторя Зяме, подхватила я.
А с разумом и впрямь творилось что-то неладное. Оказавшись в конце пути под деревом, к которому я в полночный час конспиративно прирастала гигантским древесным грибом, я испытала ощущение, красиво именуемое «дежавю». Зяма, очевидно, тоже почувствовал нечто подобное: он нервно покосился на украшающий столбик обрезок красного собачьего поводка, быстро огляделся в поисках законного владельца этого яркого аксессуара и спросил:
– А что нам тут надо?
Вместо ответа Денис постучал в калитку тяжелым металлическим кольцом, а Мехти озвучил в динамик переговорного устройства короткий текст на немецком. Через несколько минут щелкнул замок, и калитка открылась.
– Вы идите, а я вас тут подожду, – быстро сказал Зяма, отступая в тень «моего» дерева.
Хозяина дома я узнала – им оказался австрийский полицейский, с которым Денис беседовал под моим окном. Ну тот, который приехал в машине сопровождения следом за «Фольксвагеном» и пикапом. Не заметно было, чтобы этого уважаемого герра очень обрадовало наше неожиданное появление, однако после коротких переговоров с Кулебякиным он все-таки впустил нас в дом.
В следующей сцене я была статисткой – огорчительное незнание немецкого предопределило мою немую роль. К счастью, хотя бы не глухонемую: Мехти без объяснений понял смысл моего молящего взгляда, сжалился над бедными статистами и вкратце перевел для меня разговор Дениса с полицейским, которого Кулебякин запросто называл Хенриком.
– Ваш друг просит у господина Хоффера помощи в срочном розыске пропавшего автомобиля. А господин Хоффер советует ему дождаться утра и обратиться с официальным заявлением в участок.
– Надо сказать, что нужно искать не машину, а девушку, которая пропала вместе с ней! – заволновалась я.
– Ваш друг сказал и это тоже, – прислушиваясь к разговору разноплеменных полицейских, кивнул Мехти. – Но герр Хоффер очень странно отреагировал на описание внешности пропавшей девушки. Вы видите?
Я и видела, и слышала, как герр Хенрик разразился нездоровым смехом. В хохоте, густо перемешанном с икотой, прорывались отдельные немецкие слова.
– Что он говорит? – спросила я нашего толмача.
– Что девушку с такими приметами ищет вся австрийская полиция.
– Растет подружка! – Я позволила себе реплику в сторону. – То все нашим ментам жизнь осложняла, а теперь, значит, вышла на международный уровень!
– Герр Хоффер извиняется за свое неуместное веселье, – перебил меня Мехти. – Он готов помочь, если герр Дэнис сообщит ему номер пропавшего автомобиля, а также его марку. Герр Хоффер видел эту машину слишком недолго и не успел ее определить.
– А мы успели? – с беспокойством спросила я Дениса.
И по его лицу поняла, что ответ отрицательный.
– Серая такая, цвет «металлик», – беспомощно забубнил Инкин милый. – Четыре двери, задний привод, коробка автомат. На капоте серебряный значок – кривулька на палочке.
Судя по его жестикуляции, он хорошо запомнил значок-кривульку и даже попытался его изобразить.
– Герр Хоффер говорит, что этой информации недостаточно, – огорчил нас переводчик. – Однако завтра он попытается что-то для нас сделать.
– Свить веревочку и намазать ее мыльцем! – направляясь к двери, в сердцах пробубнил знакомый голос под окном: Зяма явно нас подслушивал. – Если я вернусь домой без Дюхи, папуля поступит со мной так же, как Иван Грозный со своим сыном! А, пошли отсюда! Толку от этой их хваленой полиции – голый ноль.
