– Если хотите, мы можем говорить по-русски. Я в достаточной степени владею вашим языком. – С акцентом, но вполне сносно сказал профессор.
– Это как вам будет угодно, профессор.
Тот, спохватившись, приглашающе развел руки.
– Вы присаживайтесь, господа, присаживайтесь…
Квартира была крошечной. У противоположной стены стоял маленький диван да темнела еще одна дверь, то ли в другую комнату, то ли в чулан…
– Спасибо, герр Вохербрум, мы ненадолго. Так что вы нам скажете? Или вам нужно время подумать?
– Я готов ехать туда, где нужен! – торжественно сказал немец. – Везите меня.
– Ваш отъезд не может никого обеспокоить?
Он отрицательно взмахнул рукой.
– Нет. Родственников у меня нет, а соседи и друзья привыкли к тому, что я много езжу по нашей бедной стране.
– Отлично. Вы идеальный спутник, – наконец улыбнулся Деготь. – Осталось придумать, как вывести вас, такого идеального, из дома мимо любопытствующих…
– Надеюсь, что вы не планируете вынести меня отсюда, завернув в ковер? – с неким беспокойством спросил профессор, кося глазами на сверток.
– Была бы на то моя воля, – совершенно серьезным голосом ответил Деготь, – я бы вас в карман положил и в кармане бы вынес…
– Ну? – заинтересованно повернулся к нему немец.
– Что «ну»? Желание есть, а вот возможности такой нет. И про ковер вы зря подумали – заметят… Там не дураки сидят.
Профессор посмотрел на ситуацию, как на задачу, которая все-таки имеет решение.
– И что же делать? Вы ведь знаете, что нужно делать?
– А с чего вы решили, что мы знаем?
Профессор посмотрел на них недоуменно.
– Если бы вы не знали, то не пришли бы сегодня. Так что? Знаете?
Чекисты переглянулись. Не дурак профессор.
– Для начала принесите, если не трудно, молоток и что-нибудь из вашей повседневной одежды…
– Зачем? – заинтересованно спросил хозяин, не двигаясь, впрочем, с места.
– Несите, несите. Устроим маскарад…
Профессор, похоже, не понял, какое отношение к маскараду имеет молоток, но подчинился.
Им повезло, что он оказался одной комплекции с Федосеем и не пришлось придумывать чего-то нового.
На этом и строился план. Малюков, отойдя подальше в угол, начал стаскивать с себя спецовку. Профессор застал полураздетого гостя из СССР, когда тот, прыгая на одной ноге, стаскивал с себя штаны.
– Раздевайтесь и вы, профессор.
– Зовите меня Ульрих Федорович, – позволил хозяин. – Объясните, зачем все это?
– Чтоб без помех выйти.
– Вам придется переодеться в мою одежду, – объяснил Федосей. Стоять большевику перед иностранцем в полуголом виде было холодно и неудобно. Он стеснительно пошевелил пальцами ног. – Вы и мой товарищ выйдете отсюда вместе.
– Наверняка те, кто сторожит меня, если они не плод вашего воображения, знают меня в лицо.
– Не плод. Можете не сомневаться, и, разумеется, знают. Только они ничего не разглядят. Вы пойдете так, что от наблюдателей вас загородит второй ковер.
Деготь, не принимая участия в разговоре, подхватил молоток и несколько раз ударил по стене. Грохот улетел в открытое окно и не вернулся. Тем, кто стерег профессора на улице, нужны были объяснения – что ж там так подзадержались посыльные? А они, оказывается, господину профессору ковер вешают!
Секунд десять профессор хмурил брови, наверное, прикидывая, уместен ли в этих стенах такой маскарад, но по зрелому размышлению решил – уместен и сбросил с плеч пиджак…
Немец не стал скакать на одной ноге, надевая комбинезон, а, сев на стул, цивилизованно, по- европейски натянул обе штанины. Пока они переодевались, Деготь постукивал молотком по полу и пару раз прошел мимо окна, давая наблюдателям повод для размышления.
– Так, профессор…
Деготь задумался, что-то посчитал в уме.
– Ульрих Федорович… – поправил немец гостя.
– Ульрих Федорович. Я выхожу первым. Ковер у меня на правом плече. На правом.
Он для убедительности похлопал себя по правому плечу.
– Через тридцать шагов я споткнусь и уроню свой край ковра. Вы до тридцати считать умеете?
Деготь хотел пошутить, разрядить обстановку, но профессор принял его слова за чистую монету.
– Разумеется. Я же профессор физики!
– Хорошо, – не показал удивления чекист. – Будьте к этому готовы. В этом месте вы остановитесь и перекинете ковер на левое плечо и прежним порядком, я первый, вы за мной, мы уйдем с площади. С ковром на левом плече. Если мы сделаем все так, как обговариваем, подмены никто не заметит.
– А ваш коллега? Как он?
– Не беспокойтесь, – сказал Федосей. – Я сумею уйти так, что меня никто не заметит… Дождусь ночи и уйду. Они ведь следят за вами и вряд ли подумают, что человек с вашей репутацией станет ночью бегать по крышам. Так ведь?
– Да, – с облегчением улыбнулся Ульрих Федорович, сообразив, что жертвовать жизнью и свободой ради него пока никто не собирается. – Этого от меня вряд ли ждут…
Деготь присел, оттянув занавеску, и тут же вскочил.
– Выходим. Быстро!
Профессор, уже проникшийся значимостью момента, ни о чем не спросил.
Деготь поправил на нем спецовку, смахнул несколько пылинок и вышел за дверь поднимать второй ковер…
Едва дверь за ними закрылась, как Федосей присел у окна. На противоположном конце площади, под полосатым тентом кафе, где они недавно сидели, яростно спорили двое, отбрасывая пытавшегося как-то вклиниться между ними официанта. Любители пива вскочили, тот, кому было плохо, вытягивали шеи. Кто-то звал шуцмана.
Это случилось более чем кстати.
Размеренно шагая, товарищи уносили с площади ковер.
…Посмотреть со стороны – так ничего интересного. Ну, идут два работника фирмы «Мюр и Делиз», ну несут ковер. Уже не два, а один. Ну и что, событие это какое-нибудь из тех, о которых говорят «из ряда вон»? Да ничего подобного! Всего-навсего картина эта означает, что один ковер живущему на вилле профессору не понравился…
Федосей вернулся в гостиницу под утро.
Профессорская репутация урона не потерпела. Несмотря на то, что дом обложили достаточно плотно, обошлось без беготни по крышам и без трупов. Все получилось даже проще, чем планировалось. В самом конце короткой летней ночи он выбрался через окно на задний двор, перелез на следующий участок и, побродив среди развешенного на просушку белья, выбрался на параллельную улицу. Если топтуны чего-то и ждали от профессора, то только не этого…
Конечно, это не было решением проблемы. Он обманул их, но надолго ли? Вряд ли у них в запасе было более суток. Скорее даже меньше. Наблюдатели наверняка представляли себе режим жизни профессора, знали куда и зачем он выходит и когда. В лучшем случае – несколько часов, а ведь профессора предстояло еще вывезти из фатерлянда…
Входя в отель, он как раз и думал, как быть дальше.
