Колдовство достало и киевлянина.
Теряя силы, волхв опустился на землю, но не как раненый воин, а словно воин, выигравший хватку из последних сил. Над головой киевского волхва клубилось серое облако, сквозь которое то мелькало человеческое лицо, то просвечивала медвежья морда. Вот это местные жители заметили. Сперва один, потом другой, а следом ещё десяток голосов разворошили торжище.
— Оборотни! Оборотни!!
Горожане, наконец, поняли, что на площади что-то происходит. Что-то такое, что не укладывается в рамки их маленького здравого смысла — все-таки не каждый раз на своем базаре повстречаешь человека с медвежьей головой. Люди заорали, забегали. Как это обычно бывает тот, кто ничего не видел орал громче всех. Так уж повелось у человеческого рода, что самой страшной опасностью становится та, которую не видишь.
Не обращая внимания на суматоху, Белоян подполз ближе, наклонился над Имперским магом. Журавлевскому волхву на миг почудилось, что тот вытащит из-под полы нож или топор и, наконец-то, закончит это дело, но ничего этого, конечно, не случилось. Волхв вытащил из-за пазухи кошелек с чем-то звонким и высыпал монеты прямо на Имперского мага.
За спиной гремели крики, стучали в землю ноги разбегавшихся жителей.
Глядя как монеты скатываются с груди и ложатся в пыль, Хайкин спросил из-за плеча.
— Обошлось?
Белоян тяжко усмехнулся. Улыбка далась ему не просто.
— Для нас обошлось…
Хайкин услышал недоговорённое.
— А для него?
Журавлевец хотел понять, что еще хочет сделать Белоян. Раз не зарезал, и в дым не обратил, как в прошлый раз, то значит, виды какие-то имеет, значит, ещё как-то рассчитывает помытарить вражью душу.
— Время покажет.
Хайкин понимающе кивнул, хотя понятным было не все, но переспросить не решился. Место, да и время для этого были самые неподходящие. Со спины было слышно, как с площади, вопя на разные лады, убегали последние горожане, и где-то недалеко уже слышался звон железа — бежала базарная стража. Волхв лежал на земле так, что стало ясно — своих сил у него нет.
— Дальше-то что?
Белоян все-таки поднялся. Правда, толку от этого было чуть. Вместо человеческой личины на нем снова была медвежья морда, да и ноги еле двигались и Хайкин, чтоб не рассказывать страже небылиц, подхватил киевлянина на спину и потрусил в сторону. Белоян не противился, только охал да иногда взрыкивал по медвежьи. Позади все громче слышался топот ног и треск рвущегося холста. Палаток стража не жалела.
Белоян все прислушивался к бегущим позади стражникам, и Хайкин поспешил произнести магическую формулу. Любой разбойник, не задумываясь, отдал бы за неё пол жизни и особенно охотно ту половину, что проходила по таким неприятным местам как княжеский подвал или катова горница — простенькое заклинание отводило глаза, делая волхвов невидимыми для окружающих.
— Зря… — Прохрипел Белоян. — Не трать силу… Ничего не выйдет…
— Ничего?
— Не работает сейчас твое колдовство.
— А твоё?
— И моё тоже…
Хайкин хотел еще расспросить, но Белоян по-медвежьи зарычал.
— Тащи шибче. Тащи. Не до разговоров…
Бегать наперегонки со стражей Хайкин не собирался и, найдя взглядом, ближайший шатер журавлевец втащил туда Белояна. Содрав пестрый ковер, упал вовнутрь. Заходящее солнце ударило по глазам, забрызгав ковер пятнами яркого солнечного света. Морда Белояна скривилась.
— Занавесь…
Хайкин поднял жердь и укрепил ковер на старое место. Стало темнее, но свет сквозь дыры в ветхой ткани все же проникал. Как и звук. Рядом протопали ноги, а потом кто-то радостно заорал. Кто-то дальний, еще не подошедший к их убежищу, заорал а ответ.
— Найдут…
Хайкин начал закатывать рукава халата.
— Деньги найдут — не нас. — Уверенно сказал Белоян — Им сейчас не до чего дела нет…
Крики приблизились и миновали их убежище. Киевлянин качнул башкой, словно ничего другого и не ожидал. Увидев, что киевлянин не дергается, и Хайкин успокоился и раскатал рукава обратно. Он поглядел в дырку, потом откинул ковер, и им стало видно, что там, на площади, стражники волокут по земле бедного Имперского мага. Тот греб носками сапог площадную пыль и выглядел трупом. Но только выглядел!
— Ну и что? — спросил журавлевец. — Дальше-то что?
Белоян не понял, а скорее сделал вид, что не понял.
— А дальше тебе трудиться…
Хайкин чуть наклонил голову. На Белояновой морде было написано редкое выражение полного довольствия. Он сейчас и впрямь был похож на медведя, стащившего с пасеки колоду меда и собравшегося вылакать её до самого донышка.
— Неужто Гаврилу своего бросишь?
Хайкин посмотрел на него внимательно и под его взглядом благодушие с морды куда-то исчезло. Волхв стал серьезным.
— Сейчас Гаврилу нашего спасать будем. Тут он, во дворце… Если мы не поможем, то он там до самой смерти останется.
Хайкин не ответил, промолчал. Надо же разобраться во всем, а то этот киевлянин вокруг столько паутины накрутил…
— От меня сейчас толку нет, — повторил Белоян. — Придется тебе все расхлебывать…
— Почему?
Белоян погладил бок и, покривившись слегка, ответил.
— Долго объяснять. Просто поверь.
— Ладно. Поверю, — согласился журавлевец поняв, что если будет настаивать, то Белоян все правды не скажет, а опять соврет что-нибудь правдоподобное. Бывали уже случаи… Он поднялся, но снова сел.
— Ты мне только одно скажи.
Белоян поднял брови.
— Мы с этим, — он кивнул в сторону ковра, но и так понятно было кого он имел ввиду. — Мы с этим закончили или нет еще?
Белоян пожал плечами, словно не понял о чем речь и откинулся назад, в тень. Журавлевца это рассердило. Слишком много непонятностей. Киевлянин даже не задал вопроса «зачем», но волхв ответил на незаданный вопрос.
— А то я сам это дело до нужного конца доведу…
Он большим пальцем чиркнул себя по горлу, показывая, как хотел бы решить эту задачу.
— Не стоит, — ответил Белоян. — Он уже не опасен.
— С чего это вдруг? — прищурился Хайкин.
— То, что знаешь — безопасно.
Избегая лишних вопросов он слегка подтолкнул Хайкина к выходу.
— Ты иди, иди… Земляк, поди, заждался.
— Так что ж? Голыми руками? Без волшбы?
Товарищ махнул лапой.
— Будет тебе волшба. Малая, правда, но тебе хватит. До дворца дойдешь и появится…
— А сам? Неужто тут останешься?
