— С тобой, князь, как с горшком разговаривать — что ни говори, в ответ одно и тоже-«бу-бу-бу» и все… Да пойми ты, княже… Не о тебе речь. Тебе-то, может и в самом деле амулет не нужен, а детям твоим? А детям их детей? У кого из них будет твоя сила?
— Сила князя не в амулетах, а в этом.
Он поднял с земли копье
— Сила князя еще и в хороших советниках, и в умении князя к их советам прислушаться…
Вдалеке запел рог. Звук пролетел меж деревьями. Владимир вскочил на коня и уже с края поляны крикнул.
— Амулеты — это твое. Ты уж с ними сам разбирайся…
….Предоставленный сам себе хазарин пришел в себя.
— Ничего. Я больше терял. — сказал Избор — Жизнь такая. Тут за углом либо еще чего найдешь, либо вдвое потеряешь.
Избор не был пророком, но будущее иногда ему удавалось угадывать. Они уже шли лесной тропой, когда рядом послышались голоса.
Осторожно раздвинув ветки он увидел трех оборванцев, стоявших задрав головы в небо.
— Разбойники — предупредительно сказал Исин.
То, что это не бояре Избор и сам понял. На поляне стояли уже знакомые ему по вчерашнему вечеру мужики из бобыревой ватаги, но не они были тут самым интересным.
На березе, саженях в трех над землей, подвешенная за кисти рук висела то ли женщина, то ли ее тело. Несколько секунд Избор внимательно смотрел на разбойников. Корысти в мертвом теле им не было никакой и судя по тому, что те размахивали руками и тыкали в ее сторону пальцами, женщина, скорее всего, была еще жива. Тогда он перевел взгляд на нее.
Что ни говори, а это было красиво. Солнце, процеженное сквозь редкие нежно-зеленые листочки, освещало округлые бедра, небольшие груди. Голова ее была опущена, лица не было видно за спутанными светлыми волосами. Ветер чуть дунув, повернул ее, показывая ягодицы, двумя тяжелыми каплями тяготеющие к земле и спину. На спине, как объяснение как она туда попала, виднелись следы кнута. Вздутые красные полосы пересекали бугорки хребта крест накрест. Их было не так много — хорошо десяток. Одного взгляда хватило, что бы понять, что тот, кто ее бил не хотел дать ей быстрой смерти. Забить человека кнутом — дело не такое уж и тяжкое.
Ее смерть должна была наступить не от ран, а от голода и жажды. Она должна была быть длинной и мучительной. Найти ее тут было некому. Рядом не было ни дороги, ни жилья, а наткнуться в лесу на подвешенного человека задача еще более сложная, чем отыскать иголку в стогу сена. Освободиться сама она никак не могла. Тот, кто вешал, знал свое дело.
Она висела на толстой ветви и далеко от ствола. Короткая веревка, не позволяла ей раскачаться и зацепиться ногами за него. По всему было видно, что вчера ей досталось, но ночной дождь смыл кровь и грязь, и теперь даже издали было видно, что она висела там розовая, лакомая почти как лесное яблочко. А уж разбойникам, которые стояли гораздо ближе и видно, все то, чем Избор и Исин любовались издалека, было еще лучше, она представлялась куда как более соблазнительной.
Избор толкнул Исина локтем. Тот понимающе закивал. Мужики внизу вели себя как настоящие кобели. Можно было бы спокойно обойти их краем поляны, и распаленные страстью разбойники наверняка не заметили бы их, но Избору очень не хотелось оставлять за спиной вооруженных и злых людей.
Враг за спиной — вдвойне враг.
Он вспомнил шакалов, стаями бродившими за их отрядом в азиатских пустынях, и погладил швыряльные ножи.
Дело, однако, шло своим чередом.
Выражения «на войне как на войне» еще не существовало, но общий смысл его уже витал в воздухе. Что они хотели делать было ясно даже дураку, то есть стало бы ясно, если б он оказался с ними и соизволил посмотреть на поляну.
— У бабы первым быть хорошо! — сказал Исин отвлекая его от праздных мыслей — Вторым куда хуже… А уж третьим…
Хазарин пренебрежительно улыбнулся.
Избор осматривал разбойников. Те двое, что уже сняли портки, и подвывая ходили под березой, были не опасны. Он справился бы с ними и голыми руками. Тот что с ножом лез наверх тоже не был опасным. Пока спустится, пока то, пока се… Да и вообще всем им сейчас было совсем не до него.
— Ну, что, хочешь первым быть? — не поворачиваясь спросил Избор. Разбойник уже добрался до ветки, к которой была привязана веревка, и теперь пилил ее. У него от жадности дрожали руки. К тому же снизу торопили.
— Баба — она после боя награда — сказал хазарин — Бывало, ворвешься в город… А там… И черненькие и рыженькие… — Он почесал в чреслах. Избор не дал ему продолжить.
— А без битвы, значит, не можешь? — спросил он не отводя глаз от разбойников. — Как это вы, хазары, еще только на земле не перевелись?… Ну что ж. Если по другому не можешь, то устрою я тебе битву…
Он вышел на поляну, и, не прячась, пошел к разбойникам. Исин пошел следом. Они остановились в пяти шагах от злодеев. Избор солидно прокашлялся и сказал.
— Бог в помощь, мужики. Не надорветесь?
Разбойник, что сидел на дереве заблеял по козлиному и выронил нож. Женщина качнулась. Одна из рук отвязалась и шлепнула ее по боку. Разбойники на появление двух вооруженных мужчин никак не прореагировали. Они как завороженные задрали головы вверх, наблюдая, как по женским бедрам от этого удара пробежала сладострастная волна. Тело качнулось в обратную сторону, и под треск обрывающейся веревки женщина упала в траву.
Ни Исин, ни Избор не обнажили оружия. Смешно было бы доставать меч из ножен перед людьми, стоящими перед тобой без штанов. Все замерло. Женщина лежала, не подавая признаков жизни. Разбойники тоже не рыпались. Они уже малость поостыли и, понимали, что в их положении лучше стоять смирно. Тот, что сидел наверху, слезать тоже не спешил. Видно узнал Избора.
Но это благолепие продолжалось не долго.
Послышался топот, словно сквозь заросли ломился крупный зверь, как натянутая тетива лопнул какой-то полный весеннего сока прут и на поляну выбрались остатки ватаги во главе с новым атаманом.
Их было пятеро. Наверное, это были все оставшиеся в живых после Гаврилова буйства вчерашним вечером. Они выскочили из овражка словно лешаки — лохматые, злые. В воздух, словно заноза в ладонь, вошел резкий запах болота. Разбойнички были грязные и драные, словно компанейский дурак, во всяком случае никак не хуже него, но если что их отличало от Гы, так это злые глаза и обилие оружия. Двое держали в руках топоры, еще двое — меч и копье. Сам Опря потрясал огромной дубиной.
Хазарин шагнул к Избору на всякий случай, прикрывая ему спину. Избор понял его движение. Он немного повернул голову.
— Не встревай. Они мои.
Лицо Опри подрагивало от нескрываемой радости. Боги уберегли его от встречи с самым сильным из врагов. Он молчал пересчитывая из. Для верности пересчитал их даже два раза. И в том и в другом случае меньше чем четверо на одного не выходило.
— Что ж. Молитесь, гады, кто умеет — сказал он торжественно — Сейчас мы вас того… По справедливости. За атамана нашего… Невинно убиенного….
Избор быстро вскинул вверх глаза, определяя, где солнце. Денек был не плох. Зелень набирала силу, цветы опережая друг друга лезли из земли… Ни убивать, ни умирать сейчас не хотелось.
— Что ж тебе, дураку в болоте-то не сиделось? — миролюбиво спросил Избор. — Сказал бы добрым людям спасибо, что тебя атаманом сделали, да пропьянствовал недельку, а ты вон как. Свинья ты не благодарная. Придется тебя поучить.
За спиной у него лязгнуло железо. Драка набухала, словно капля, готовая вот-вот сорваться, и Исин тоже хотел принять участие.
— Убери — Скомандовал Избор. Голос его был спокоен. Исин после секундного колебания вдвинул
