Глава 5
Избор мгновенно поднял глаза от недоструганной дубины и посмотрел туда, куда указывал Гаврила. Смешно переваливаясь с ноги на ногу, в десятке шагов впереди мчался медведь. Было в нем что-то странное — то ли слишком грязная клокатая шерсть, то ли какие-то неживые складки на шкуре. Воевода еще не понял для чего тут медведь, но что хорошего можно было ждать от медведя?
— Стой! — крикнул Масленников, тревожно оглядываясь по сторонам. И слева и справа росла высокая густая трава, топорщились кусты, но он не задержал на них взгляда. Исин ни Избор пока ничего не поняли, а Гаврила уже холодным от ужаса голосом вопил:
— Яйцо! Он унес яйцо!
Богатырь повернулся к Избору, но увидел не его, а только Исина. Как раз в то мгновение, когда Масленников поворотился к воеводе тот пробежал сквозь него держа дубину в руке словно копье. Между ним и медведем было уже шагов двадцать и расстояние увеличивалось с каждой, секундой. Зверь бежал не хуже скаковой лошади. Понимая, что состязание в беге он неизбежно проиграет, Избор подпрыгнул и метнул дубину.
Он немного не рассчитал. То ли зверь оказался умнее и услышав его раскатисто «Ух!» прибавил ходу, то ли сама дубина оказалась неподходящей для метания, но попала она не в спину, как он хотел, а по задним лапам.
В воздухе прозвучал хруст, словно кто-то огромный наступил на снежный сугроб и зверь заорал человеческим голосом:
— А-а-а-а-а-а!
Спина его надломилась, его скрутило болью и задняя часть потащилась по земле, загребая лапами лесной мусор. Опомнившись, Избор в два скачка приблизиться к нему на десяток шагов и метнул нож в медвежью спину.
— Спасите! Помогите! — неожиданно заверещали старческие голоса из-под шкуры и оттуда в разные стороны выскочили два старичка. Седые бороды вились на ветру как прапорцы, но почтения не вызывали. Избор был готов к любой неожиданности, но не к этой. Он не думая швырнул второй нож в ближнего из них. Тот упал, но у Избора не оказалось времени ни на то, чтобы обрадоваться, ни даже на то, чтобы подобрать нож.
Яйцо, в суматохе выпущенное старичками, словно потеряв от страха голову покатилось вперед — тропинка там ощутимо сбегала вниз, под гору, а в том месте, где кусты вроде бы кончались, в просвете виднелась поляна.
Гаврила, выбежавший на гребень первым, увидел, как их проводник, подпрыгивая на травяных кочках, катится вниз, в ручей, протекавший в низине, чьи берега, как и положено, усеивали мелкие и крупные камни.
У Масленникова от этой картины захватило дух — яйцо весело подскакивая (да и чего с него взять-то, с курициного сына-то?) катилось прямо на камни. То ли мозгов у него не было, то ли еще чего-то, но остановиться оно не могло и его ждал неизбежный для любого яйца конец.
На мгновение в глазах стало темно. Понявший, что тут происходит, воевода пронесся сквозь Гаврилу и почти невесомый от желания перехватить яйцо, ринулся вниз. Но он опоздал.
Опережая всех, даже ринувшегося за яйцом Избора, с березы бесшумно слетел здоровенный ворон, и налету подхватил добычу.
— О-о-о-о-о! — радостно завопили враги в кустах. Ветки по обеим сторонам дороги затряслись, словно все мелкое воинство, что до поры до времени пряталось там, пустились впляс, радуясь неудаче людей.
Спускаясь прыжками вниз, Избор сообразил, что кидать ему в ворона уже нечем. Сапоги и те остались под елкой, и тогда воевода прыгнул, норовя ухватить налету пернатую скотину.
Ворон, однако, сделав изящьный пируэт, облетел расставленные руки, а Избор рухнул в воду. Если бы Гаврила мог смеяться, он без сомнения рассмеялся бы — фонтан получился не хуже того, что он видел как- то в Царьграде, но сейчас ему было не до этого. Только он, бесплотный, до конца мог ощутить всю непоправимость того, что складывалось на его глазах — разбейся яйцо и что будет с ним, с талисманом?
Широко раскрытыми глазами он смотрел на мир перед собой. В глазах уместилось все: и Избор, медленно распрямляющий спину, и тягучие струи воды, стекающие с него на землю и березу, пошатывающуюся от ветра и крупного ворона — странного чернотой своей и угловатостью, с белым яйцом в клюве.
Птица сидела напряженно, словно ждала знака сорваться в небо и даже самому тупому из старичков этой поляны было ясно — чуть испугается птица, взлетит, взмахнет крыльями и поминай как звали.
Старички тут же заорали, заулюлюкали, но птица, словно зная им цену, не обратила на них никакого внимания. Люди интересовали ее куда больше.
— Оборотень… — прошелестело за спиной Гаврилы. Он не ответил хазарину, не желая рисковать, и только шепотом попросил Избора.
— Не спугни… Только не спугни….
Сам он был бестленен и не опасен для ворона, но тот не знал этого и богатырь стоял неподвижно.
Избор только повел чуть плечом и ворон боком, боком шарахнулся в сторону. Шарахнулся, но с ветки не слетел. Затаив дыхание, Гаврила держался сколько мог, а потом коротко выдохнул сквозь сжатые зубы. Он все понимал. Сейчас дело решали мгновения. Замешкайся они, и кто-нибудь из старичков обязательно сообразит и швырнет камень или полезет на дерево, и тогда…
— Ни ножа, ни палки, — прошептал Избор. Скосив глаза вниз, он поглядел себе под ноги. На дне ручья лежало множество самых подходящих камней, но как их взять?
С досады он сжал пальцы в кулаки и вдруг почувствовал какое-то неудобство в правой. Не веря своему счастью, он шевельнул пальцами. Волна радости накатилась и схлынула. Удача еще не отвернулась от них. Между пальцами правой руки застрял маленький осклизлый от наросшего на него мха камень, размером с вишневую косточку.
Поняв, что именно он держит в руке, он улыбнулся. Это была улыбка победителя. Повернув кисть, плавно и незаметно, чтоб не дай Бог не спугнуть ворона, он с силой сдавил большой и указательный пальцы. Камень выскользнул из них и с чудовищной силой вылетел вперед. Едва ли не раньше самого камня вперед прыгнул и сам Избор.
Все произошло как надо. Еще в полете он услышал хриплое, возмущенное карканье. Суматошно
зачерпывая крыльями воздух, ворон валился на землю, обгоняя его на этом пути рядом с ним падало яйцо. Кто-то за спиной вскрикнул — Избор не понял кто — он летел, следя одним глазом за яйцом, другим за вороном.
— Ап! — крикнул он, когда перевернувшись через голову встал на колени и поднял яйцо вверх.
Исин, остановившийся наверху, судорожно дернул кадыком, сглатывая комок в горле. Не ожидая вопросов, Избор весело крикнул:
— Поймал!
Исин сел, где стоял и Гаврила от облегчения опустился на землю, давая отдых вдруг ставшими мягкими ногам.
Опустошенный переживаниями он сидел унимая сердцебиение. Вокруг него копошились старички, но он, уже ученый даже он пытался их ловить. Старички тоже знали, что богатырь не в силах причинить им вреда не стеснялись, ходили вокруг Гаврилы и даже внутри него. Стороны получили передышку.
Избор тоже присев в ручье издевался над старичками, понимая, что едва он попытается встать, как те тут же разбегутся, исчезнут, растворившись в лесной чаще. Он обзывал их по-разному, а они отвечали ему, но без задушевности. Им явно не доставало княжеского красноречия, и старички безнадежно проигрывали Избору, а тот, чувствуя это пустил в ход совершенно ужасные сочетания саркинозских и хазарских проклятий.
