этом, но Глава Совета был уверен в том, не будь на них веревок упрямые женщины обязательно попробовали бы освободиться, а ему очень не хотелось бы трать время и свою силу по пустякам.
Несколько мгновений он разглядывал их, решая как повести разговор и, наконец, скорбно сказал.
— До чего же вы, женщины непонятливы. Мало того, что сами ничего не поняли, так и других норовите запутать. Сказано ведь вам было — не меня убить нужно, а других мужичков и талисман вернуть… А вы?
Он явно приглашал их в игру.
— Красавицам Боги ума не дают, — мрачно отозвалась Тулица. — Если бы я еще и умной была, кто бы такое счастье выдержал?
Санциско понял, что она имела ввиду.
— А бывает еще не только не дают, а еще и отбирают, что раньше дали… У дурака все лишнее. И жизнь то же… Раз вам молодость не нужна — то зачем все остальное?
Тулица попробовала в очередной раз разорвать веревки, но и в этот раз ничего у нее не получилось. Ей хватило ума сообразить, что сейчас они всецело находятся во власти этого колдуна.
— Ты, колдун не шуми… Все одно чего тебе нужно у нас нет, а где оно — мы не знаем… Так что даже если бы была у тебя сила нас говорить заставить, все одно ничего не узнаешь.
— Ладно, — сказал Санциско нахмурясь. Они были правы. За всем этим чувствовалась рука Белояна. Это был враг — сильный, опытный и не допускающий таких оплошностей. Он мельком подумал, что можно было бы попробовать заставить их повиноваться, сказав слово Власти, но остерегся. Они говорили с Верховным волхвом, а тот мог предусмотреть и такую возможность, и кто знает, чем окончится эта попытка. Глава Совета покачал головой, усмотрев и тут ловушку. — И без вашей помощи найду.
— Мог бы — так давно нашел, — уверенно сказал Диля, косясь на остроголового, что стоял позади нее и прикидывая достанет она до него ногой или нет. — Нужна тебе помощь.
— Будет нужно — найду помощь. Мне любой поможет. Хоть князь здешний, хоть кто… Он мало того, что дурак, так еще и человек порядочный — что ни пообещает — все выполнит… А вы свои убогим умом даже понять не можете во что ввязались… С чем взялись силой мериться…
Почему-то ему захотелось рассказать им о том во что они вляпались, но княгиня опередила его.
— Может быть… — равнодушно отозвалась Тулица. — Только тебе помогать — время зря изводить. Все равно Белояна тебе не пересилить… — Он, таких как ты троих в порошок разотрет и выметет с Руси, чтобы воздух чище был…
— Да и помощников у него сколько… — поддержала подругу Диля. — Не сладить тебе с нами.
Губы Санциско свелись в тонкую, как след от ножа линию. Он проглотил приготовленные для женщин слова. Все равно они ничего не поняли бы.
— Ничего… — произнес он медленно. — У нас сил на всех хватит…И мечей… И на Белояна, и на всех его помощничков…На каждую седую бороду!
Глава 18
— Широко «Паучья Лапка» сети закидывает… — сказал Избор, глядя как за деревьями скрываются поляницы. Пальцы, только что сжатые в кулаки разжались и стряхивали с себя кровь, которой их облили поляницы. — Кажись только-только друг друга резали, а нужда пришла…
Он посмотрел на Гаврилу.
— Именно что нужда… — отозвался тот. — Видно близко они к нам подобрались, коли Белоян поляниц к этому делу приспособил. Знать бы где этот гадючник. Ногами бы передавил.
Поляницы уже скрылись, и Исин кивнув в сторону деревьев, сказал.
— Они их первыми найдут. Дай им Боги удачи…
Отдыхать им в этот день им пришлось только дважды. Первый раз — когда ждали лодку на переправе и отмывались от крови, которой их облили поляницы, а другой — когда остановились перехватить чего- нибудь наскоро, в дубраве, попавшейся по дороге. Не мог хазарин пройти мимо. На полянке в зарослях дикого чеснока они пережидали разгул солнечного зноя, и когда солнце слезло с зенита, двинулись дальше. Теперь на дороге изредка встречались и конные и пешие. Когда кто-то показывался впереди, Избор подхватывал яйцо и прятал его в кулаке.
Ближе к вечеру небо заволокли тучи, и с неба вместе с ранними сумерками закапал дождь. Избор с Исином сперва ежились, но потом, когда водяная пыль превратилась в ливень, вымокнув, они перестали обращать на него внимания. Гаврилу же это никак не трогало, а яйцу и вообще было наплевать — что есть дождь, что его нет. Теперь они шли медленнее. Раскисшая и скользкая дорога превратилась в полозу грязи в которой два богатыря увязали, а путеводное яйцо прыгало, рискуя налететь на камень и разбиться. Гаврила глядел на него, и сердце его обливалось кровью.
Красоту природы скрыла завеса из падающих капель. Мокрый предвечерний сумрак окружал их уже со всех сторон, лужи под ногами вскипали большими пузырями обещая затяжное ненастье. В шорохе стекающих на землю капель, вплетавшемся в бульканье лопающихся пузырей дорога, словно змея, виляла из стороны в сторону, от дерева к дереву. Изборов халат уже набух водой и теперь давил на плечи холодной тяжестью. Вода струями забиралась за воротник, но ей видно, было мало этого и она стекала вниз по хребту и оттуда, непонятным образом раздваиваясь, оказывалась сразу в обоих сапогах.
Но это не останавливало богатырей, с мрачным упорством продолжавших двигаться вперед, глядя на совершенно сухого Гаврилу.
Масленникову дождь был ни почем. Капли проносились сквозь него такие же безвредные как стрелы и мечи разбойников. Ноги его наступали в грязь, но не оставляли там следов, они влезали в лужи, но и там не было места для него. Сухой и чистый он шел присматривая за яйцом, скакавшим из одной лужи в другую.
— Как оно там? — спросил сзади Исин — Катится?
— И катится и плывет и прыгает, где нужно. Совсем как ты.
Баклажка, что он одолжил у Картаги, давно опустела и теперь сухой язык царапал горло богатыря.
— Смотреть мочи нет…
— На что?
— На воду… Кругом ведь течет!
Он произнес это почти с завыванием — жажда постепенно делала из человека зверя.
— Это точно, — произнес с отвращением Избор, прислушиваясь, как при каждом шаге у него хлюпает и в сапогах и в карманах и еще только Боги знают где…
Яйцо на их глазах нырнуло в лужу. От этого звука Гаврила судорожно сглотнул. Он воевал на Востоке и там научился терпеть жажду, но одно терпеть ее в пустыне, а другое — среди потоков воды, низвергающихся с небес. Эта вода не тушила пламя, бушевавшее в нем, а напротив разжигала его.
— Вон ведь сколько ее, — шершавым языком сказал Гаврила, извиняясь за слабость. Ему показалось, что еще немного и вместе со словами из его горла начнут вырываться клубы дыма и языки пламени.
— Это еще не все.. — зло отозвался Избор. — Еще столько же у меня в сапогах…
— Еще немного и я попрошу у тебя один…
— Зачем?
— Отхлебнуть… — мрачно сказал Гаврила. — Ты ведь даже не представляешь, как пить хочется…
— Из сапога?
— Да хоть их болота!
— Ну, из болота еще куда ни шло…
Хазарин выругался.
— Да. Устроил нам Картага…
— Ну да и мы в долгу не остались, вроде…
Исин кивнул.
