— Я не знаю, а вот одну штучку вам подарить могу… Она знает. — Продолжил колдун. — Она вам и поможет.
Колдун сунул руку в карман. На лицах богатырей читалось такое недоверие, что он переспросил:
— Ну что? Показывать штучку-то?
— Давай, — махнул рукой Гаврила. — Надеюсь, что ничего страшного ты у себя в кармане не держишь…
Колдун медленно вынул из штанов сжатый кулак. В скудном утреннем свете воевода, стоявший к нему поближе других, углядел между Муриных пальцев что-то ослепительно белое.
— Ну, давай, не стесняйся, показывай, — подбодрил Гаврила колдуна. — Не томи душу, а то кто- нибудь еще припрется. У нас всегда так. Как что-нибудь интересное, так сразу враги тучей прут. Любопытства ради.
Муря разжал кулак и они увидели… яйцо.
— Куриное, — со знанием дела определил Гаврила. — Из-под пестрой курицы…
— Заговоренное, — поправил его Муря. — Оно вас прямым путем к Черному зеркалу выведет, а я тем временем постараюсь про талисман разузнать, где он и как…
— И что потом?
— Ничего. Там большого ума не нужно. Пройдешь сквозь него, как сквозь Белое Зеркало прошел и станешь, каким раньше был.
Избор принял яйцо, повертел его в руках и хмыкнул.
— Что хмыкаешь? — спросил Муря. — Не веришь?
— Почему же не верю? Верю. Слыхал о таких штучках. Только я вот думаю сколько же нам туда идти придется? Может до него не двенадцать дней пути, а все четырнадцать?
— Нет, — твердо сказал старик. — Этого не может быть. Оба зеркала волшебством связаны между собой и должны быть недалеко друг от друга. Я же говорил — у Картаги колдовство слабое…
В голосе его звучала такая уверенности, что Избор ему поверил.
— Надеюсь, что ты знаешь, что говоришь, — сказал Гаврила.
— Конечно знаю. Яйцо вам поможет.
Не сказав более ни слова он пошел к ковру, оттуда широко улыбнулся им, и, щелкнув пальцами, исчез.
Где-то в глубине леса ухнул филин.
В мокром лесу перекатилось, отскакивая от дерева к дереву, эхо. Оно осталось напоминанием о том, что здесь только что стоял колдун Муря. Он, да еще загадочное куриное яйцо.
Гаврила облегченно вздохнул.
— Ну все, отскоморошничали! Спровадили охальника. Теперь прямая дорога до Киева.
— А с тобой, что делать будем? — спросил Избор. — Насквозь ведь светишься…
Гаврила ответил так, как сказал бы о нежданно свалившейся на него болезни.
— Ничего. Пройдет.
— Мимо нас кто не пройдет, так тут же наступит, — сказал хазарин, обретший после исчезновения волшебника голос. — Вот ведь, сволочь, до чего правды не любит… Голоса лишил.
— В Киев, — жестко сказал Гаврила, не обращая на слова хазарина никакого внимания. — Там Белоян ждет. А я потерплю.
В это мгновение он не думал о себе. Слова Белояна о значении талисмана для всей Руси жили в его душе и он не мог сравнивать свою жизнь со всеобщей пользой.
— Обязательно! — согласился Избор. — Только и ты мне не посторонний. С тобой-то как?
— А куда я денусь? — удивился киевский богатырь. — С вами пойду… Терпеть буду.
— В таком виде? — спросил Избор. Он спросил об этом так, что Гаврила понял, насколько смешной кажется воеводе такая компания. Масленников попробовал перевести все в шутку.
— Доброго Шкелета привечал, а я что хуже?
Избор, вспомнив былого соратника, улыбнулся.
— От Шкелета хоть польза была. Мертвяк мертвяком, а дрался не хуже живого. Помнишь, как год-то назад?
Гаврила даже не стал кивать.
— А нам сейчас лишний боец совсем не помеха. Путь до Киева не близкий, а остроголовые? А песиголовцы? А мразь всякая разбойничья..? Что же ты просто смотреть станешь, как нас с Исином резать начнут?
Гаврила ухватился за меч, вскочил, открывая небу клетку с талисманом, но Избор одной фразой усадил его назад.
— Ты еще подерись со мной.
Гаврила медленно уселся на место. Он-то уж лучше всех представлял, как мало он сейчас может сделать. Увидев, что тот успокоился, Избор добавил.
— Видишь, как получается. Не все хорошо, что быстро…. Да и если бы только остроголовые.
Гаврила хмуро посмотрел на него, чувствуя, что тот, все же, прав.
— А еще-то кто?
— Да сам Муря… Забыл, что ли доброхота? Нам твой кулак в дороге еще сильно понадобиться. Так, чтобы Лапку до Киева донести нам сперва тебя обустроить нужно.
Он резко провел рукой по лицу, обрывая разговор.
— Давайте думать, что с яйцом делать будем?
— Давайте выбросим! — быстро сказал Исин. — Неужто мы без него дороги не найдем? Три таких молодца-то?
— Еще чего… — ответил Избор, разглядывая подарок. — Чем выбрасывать съесть лучше…
Исин шутки не оценил.
— Вспомни кто подарил… И где. Может оно тебе сейчас руку отгрызет?
Избор покачал головой. Яйцо каталось у него на руке хрупкое и беззащитное. Стоило только посильнее сжать его пальцами… Пока Муря не понял, что его обманули его можно было не бояться.
— Муря не дурак. Зачем я ему без руки? Мы ему целые нужны, с руками, с ногами. Кто ему еще кроме нас талисман-то найдет?
Исин подумал и молча согласился. Конечно, колдун был личностью себе на уме, но вредить им сейчас у него никакого резона не было.
— Выбросить не хочешь, тогда хоть на землю положи, — предложил Исин. Что случиться после этого, он представить себе не мог и поэтому снова замолчал.
— И..? — спросил воевода. Хазарин молчал, зная не больше других.
— Может быть оно покатится? — предположил Гаврила. Исин не стал щеголять догадливостью и ничего не добавил к словам Масленникова.
— А может из него вылупится цыпленок, — сказал Избор, — и побежит в нужную сторону?
— Если ты будешь так долго держать его в своей руке, то может быть этим и кончиться, — огрызнулся хазарин. — Клади давай!
Избор взвесил яйцо в руке, прикидывая чего можно ожидать от подарка. Яйцо вело себя смирно, не дергалось, не рвалось из пальцев.
— Ну, готовы? — спросил воевода сразу всех.
— К чему?
— Ко всему! Может сейчас бежать за ним придется…
— Как бы от него не пришлось, — проворчал слегка обиженный Исин, не ждавший от колдунов ничего хорошего. — Голубевского зверя-то помните? Сперва зайчик, зайчик, а потом…. И харя и зубы.
Избор еще раз взвесил яйцо в руке, словно мысленно измерял размеры возможных неприятностей, что могли в нем таиться, и сказал.
— Ну, это-то вряд ли.
Потухший костер уже не дымил, и головешки повлажнели от выпавшей росы. Вчерашний день лишил их всего лишнего. Рядом с кострищем стоял мешок Избора и лежала куртка. Не выпуская яйца из рук богатырь с сожалением еще раз потрогал ее рукой и вынул из-под полы оба швыряльных ножа.
