'Кто его снес, местные жители не в курсе. Говорят, это яйцо — символ будущего. Может, что-то здесь еще родится…' Это — одна цитата. И другая: 'В Чернобыле есть памятник, к которому Наумов никогда не водит людей. Странный, похожий на пасхальное яйцо размером с дом, он был подарен Украине Германией и долго кочевал по стране, пока не оказался в Чернобыле. Монумент называется 'Послание потомкам'. Местные зовут его Стеной плача (не прошел опыт хасидов даром). В памятник складывают записки с текстами, которые прочтут через 100 лет. Наумов говорит, что надолго загадывать не привык, но если б решил обратиться к потомкам, то написал бы: 'Помните, это было, есть и будет''.
Реплика:
— Кто такой Наумов?
Ответ:
— Это знаменитый местный сталкер и главный герой компьютерной 'бродилки' по Чернобылю.
Реплика (психолог, 44 года):
— Возможно, для того чтобы сложилась символьно-знаковая система, описывающая Чернобыль, просто прошло еще слишком мало времени. Один из наших физиков-экспертов, А, К. Егоров пишет: 'Однажды задали вопрос одному французскому политику: 'Как вы оцениваете роль Сталина в истории?', а он сказал: 'Знаете, это еще слишком близко по времени, чтобы об этом говорить'. Примерно, может быть, такая история с Чернобыльской аварией'.
Реплика (физик, 45 лет):
— Рискну не согласиться. Если говорить о России и Украине, то лет, конечно, прошло немного, но ведь мы живем не в ньютоновском времени, а в пригожинском. Первое определяется числом колебаний маятника, второе же — количеством изменений в системе. В логике Пригожина Чернобыль был очень давно, с тех пор прошли две эпохи. Уже можно оглянуться назад и дать оценку. Уже можно выстраивать и оптимизировать систему культурных кодов — я имею в виду и знаки, и символы, и смыслы.
Реплика (студентка, 18 лет):
— Я сейчас вам стихи прочту. По-моему, они подходят к теме. А если нет — извините. Молодежь тоже думает о всяких вариантах Будущего…
Все дороги ведут в Технополис, И осколки стекла откололись От моих отражений в тумане, Там, где сущности стали обманом… Я слагаю из них слово 'вечность', В бесконечности бродит конечность, Нет ни льда, ни стекла и ни пепла, Не вернусь, и останусь проектна… Лед холодный, слова бесполезные, И значения нам неизвестные… Есть идеи, но где же познание? Есть реальность, но нет нереального… Мона Лиза ушла из картины, И в развалинах 'тонкого мира', Убивая идеи и смыслы, Ослепляет осколками истин… Отделилась душа от сознанья, Время есть — нет предела скитаньям. Мы привыкли считать объективным, Что в чужих воплотилось картинах, Но идея осталась простою: Из песка мир ребенком построен… В Технополис ведут все дороги, От ролей разбегаются Боги, И в аду больше нечего делать. Даже Кай там остался без Герды, Мефистофель, играющий в театре — Лишь бессмысленной лжи отпечатки. Я вплетаю в вас тонкие нити, Я останусь за гранью событий, Я вернусь, растеряв свою душу, В море место назначено суше. Где-то мир был построен из пепла, Героиня взяла и ослепла, Там, куда приведут все дороги, Оставляя слова на пороге… Журавлей породила бумага, Мне осталось чуть меньше полшага, Мне осталось чуть меньше полмысли, Образуются в воздухе числа, Превращаются Знаки в печати, Сохранив свою сущность отчасти. Ну а мы больше ими не станем, Воплощается наше сознанье… Я воткну в себя тонкие иглы, Чтобы кровь на морозе погибла В Слове 'вечность', и я замерзаю В бесконечность открыты ворота… Реплика:
— Чьи это стихи?
Студентка, 18 лет:
— Мои. Называются 'Технополис'. Мы отыгрывали вариант некой цивилизации, где роль информконструктов велика. Вот и навеяло…
Реплика:
— Вот уж навеяло. Аж дрожь берет.
Реплика (эксперт по логистике, 34 года):
— Хорошие стихи. А я предлагаю вам вернутся в 1986 год. Мироощущение индустриального человека было тогда неотъемлемо связано с грядущей ядерной катастрофой… Детям снились страшные сны на эту тему. Мир судачил о 'ядерной зиме'. Строились или проектировались, или 'фантазировались' бункера. И про 'у нас', и про 'на Западе'. Несколько раз мир едва не сорвался в пропасть обмена ударами. Карибский кризис
