Мифы Чернобыля

помнили не только Принимающие решения. Казалось, до кнопки дотянуться легко. Система 'Цивилизация' держалась на честном слове и на гомеостатическом законе: 'Я не хочу умирать, это как-то несистемно, у меня программа другая: питаться и сохраняться'.

Реплика:

— Говорят, чего боишься, то и случится!

Реплика:

— Искупление вышло слабенькое… Но Противостояние ядерных держав куда-то делось…

Реплика:

— Вот! Вот! Эта то самое, господин Председатель!

Смех в зале.

На открытых семинарах царит команда 'вольно', запрещается только тянуть одеяло на себя, то есть оказываться из рамки 'чувствительного потребителя и носителя личных интересов'. Эти как-то уходят сами… Они не понимают зачем упаковывать знания и рефлектировать опыт.

Ведущий (психолог, 44 года):

— Действительно массовый психоз насчет ядерной войны после 1986-го кончился… Его перечеркнул Чернобыль. Вместо глобальной ядерной катастрофы, правда, случилось авария и тут же была введена в ранг мировой трагедии. Но все ждали-то именно великую беду — войну между Империями… Остались, конечно, в головах писателей 'постиндустриальные фокусы о том, как какой-то там капитан запустит что-то от личного произвола', но это уже не трогало…

Реплика (студентка, 18 лет):

— Да, теперь к 'атомной войне' относятся много спокойнее. То есть, конечно, в обществе осталась всеобщая паника по поводу непонятно чего, непонятно где, непонятно зачем. Армагеддон, 'атомный гриб' и ужасные мутации, как на Барраяре… Но все это исходит от старшего поколения, и нас не трогает.

Наше представление насчет войны создается массой ролевых и компьютерных игр про 'постатомное общество', целая субкультура есть. В двух словах: апокалипсис стандартизированный игровой. На уровне: хлеба нет, а макияж и коньяк всегда найдутся.

В нашем семинаре есть японист и еще двое' японутых', то есть любителей Страны восходящего солнца. Они появляются и исчезают. Благодаря им троим, мы иногда едим суши и знаем цели Японии в XXI веке. Японист говорит редко и кланяется, как японец. У него еще есть кличка 'шпион'.

Реплика (переводчик, японист, 25 лет):

— Согласно вашей логике, господа, японцы легко могут применить локальное ядерное оружие, потому что они отработали свой страх и завершили гештальт. После Хиросимы страна поднялась над собой и без комплексов смотрит в Будущее.

Получается, что нам понятно, куда клонится следующий Сюжет… Нам пора сменить 'рамку', господа. Пока мы не думаем про японцев, японцы могут очень даже думать про нас и про Америку. И могут не видеть между нами разницы, например.

Реплика (эксперт по логистике, 34 года):

— Сюжет ядерного противостояния и так сменился Сюжетом распада России, после Чернобыля очевидно было, что мы проиграли войну за то, чья система лучше, но вместе с этим и глобальная ядерная катастрофа перестала маячить перед глазами… Уже неплохо для дальнейших шансов человеческой цивилизации.

Реплика:

— Нам бы теперь убить в себе хорька по имени 'чувство вины' и дальше ехать в Сюжет преодоления 'постиндустриального барьера', навстречу Будущему.

Реплика (математик, 38 лет):

— Но это выгодный кому-то хорек, он проплачен, и нам напомнят, даже если мы вдруг всей страной будем 'не думать о белой обезьяне'. Как в той истории с несчастным клиентом психотерапевта — есть люди, структуры и даже, вправду сказать, почти независимые государства, которые до жути боятся, что тема рассосется. Действительно, полно людей, кричащих: мы жертвы, дети наши болеют, все ваши отчеты МАГАТЭ — наглая ложь, и у нас в Украине ничего не кончилось.

Реплика (программист, 30 лет):

— Работники социальных служб Санкт-Петербурга жалуются, что к ним за справками на уменьшение квартплаты на полностью документированных основаниях приходят дамы в норковых шубках и с бриллиантиками в ушках. Тоже нуждаются, понятно… Вторичная выгода. В борьбе побеждают жертвы.

Ведущий (психолог, 44 года):

— Наступает время выводов. Среди них главный: Чернобыльская катастрофа явилась знаком и символом несостоявшейся глобальной ядерной войны. Благодаря тому, что атом взбунтовался в руках необузданных, противостоящих друг другу Миров, один из этих миров — лучший для нас, принесли в жертву невиданные проектанты.

Есть ли еще выводы?

Реплика (переводчик, 26 лет):

— Ну, во-первых, если роль Чернобыля так велика в истории народов и стран, то нужно это озвучить и вписать в историю не документальным перечислением виноватых, а фильмом, книгой или музыкой о судьбе события, повлекшего за собой смерть людей, жизнь людей, смену паттернов управления, смену технологий и новое сегодняшнее овладение атомом.

Реплика (математик, 38 лет):

— Пожалуй, во-вторых: если кому-то выгодно платить, а кому-то — получать за дела минувших дней, то это — экономические игрушки в 'кто кого облапошит', а не борьба за судьбоносные решения о строительстве АЭС, например. И нужно поставить эти вопли, просьбы, петиции и отчеты на свое место в системе. Эта деятельность не должна возбраняться, но и не должна приветствоваться. Да, она есть, уподобляется в чем-то выборным технологиям, и Будущее, Развитие, Разум тут совершенно ни при чем.

Реплика:

— 'Мы сделаем это не за деньги, а за чертовски большие деньги!!!'

Реплика (физик, 45 лет):

— Во-во. Замечу, в-третьих, что Чернобыльская авария случилась 20 лет назад, за это время умерло много 'ишаков и эмиров', а реакторы стали чище, безопаснее и эффективнее, как с каждым годом совершенствуются компьютеры и бытовая техника.

Реплика (журналист, 23 года):

— Я думаю, что, в-четвертых, каждому государству в силу экономического передела рынков хочется