Лесли села.
Потом Тина просто сидела несколько секунд, рассматривая Лесли взглядом, который обычно заставлял ее нервничать и робеть, но сейчас просто разозлил.
Лесли приняла занятой вид и застучала по клавиатуре компьютера, исключительно для видимости.
– Вы можете смотреть сколько вам угодно, но надеюсь, вы не будете возражать, если я попытаюсь тем временем немножко поработать?
– Я хочу знать, над чем вы с Джоном работаете сейчас. Лесли в упор взглянула на Тину; гнев и возмущение придали ей смелости.
– Тина, во-первых, мы обе понимаем, что у нас не очень хорошие отношения.
Тина резко прервала ее:
– А ты понимаешь, не правда ли, какую должность я занимаю, каковы мои обязанности и перед кем ты должна отчитываться?
Лесли посчитала, что ей затыкают рот, и не стала продолжать.
Но она была полна решимости стоять на своем, а если дела примут угрожающий оборот, то так тому и быть.
– Понимаю, Тина.
– Тогда мне хотелось бы знать, над чем вы с Джоном работаете сейчас. Я обязана знать это, а ты обязана сказать мне. Я только что посетила архив и заметила, что ты взяла пленку с записью похорон Хиллари Слэйтер. Чем вы занимаетесь?
– Мы собираем материал для одного сюжета, но пока не добыли ничего существенного и не готовы предложить его вам. Нам потребуется еще немного времени.
– Ты была в больнице «Бэйвью Мемориал» сегодня утром?
Вопрос был задан прямо, и Лесли поняла, что лгать не имеет смысла.
– Тина, я была там в свое нерабочее время и представляла только себя саму, а не телекомпанию – и я так и сказала.
– Кому сказала?
Лесли замолчала, освежила в памяти все неписаные правила отдела новостей и потом заняла твердую позицию.
– Тина, я могу сидеть здесь и увертываться от ваших вопросов, но сама я не люблю, когда люди ведут себя так, и поэтому не хочу так вести себя с вами. Если честно, я просто не желаю обсуждать эту тему. Сюжет еще не предложен никому из редакторов и режиссеров, а равно не утвержден официально, поэтому студия не имеет к нему никакого отношения, а вы не несете за него никакой ответственности. Послушайте, если вам не понравится идея, когда я предложу ее вам, тогда вы зарубите сюжет на месте. Но до тех пор, пока мы не будем готовы предложить вам сюжет, а для вас не настанет время одобрить его или нет, я не желаю о нем разговаривать.
Тина выпрямила спину. Эта поза свидетельствовала о ее готовности к схватке.
– Ты не хочешь обсудить эту тему с Беном?
– Конечно. Пойдемте.
Лесли поднялась, вышла в проход и даже успела сделать несколько шагов в сторону кабинета Бена, прежде чем Тина наконец сдалась и сказала:
– Подожди.
Лесли медленно повернулась, отметив ледяной взгляд Тины, и возвратилась к своему столу. Она снова села, радуясь первому проблеску надежды: она вынудила Тину сблефовать и фактически вышла победителем из стычки. Политика отдела помогла ей спасти свою шкуру.
Почти все сотрудники отдела новостей знали, что Бен поощряет репортеров, проводящих самостоятельные расследования в поисках сенсаций и эксклюзивного материала – даже в служебное время, – пока они справляются со своими заданиями, и справляются хорошо. И до тех пор, пока режиссеры или главный редактор не берут тот или иной сюжет в работу и не закрепляют его за репортером официально, собранный материал целиком и полностью остается собственностью репортера. Подобная политика давала хороший стимул к деятельности и служила залогом того, что сенсацию не перехватят конкуренты. Вероятно, Тина надеялась, что Лесли не станет ссылаться на это правило, но, к великому ее сожалению, Лесли сослалась.
– Хорошо... – сказала Тина с плохо скрываемым раздражением, – этот сюжет твой.
– Пока да.
– А Джон Баррет? Он тоже работает над ним? Вопрос загнал Лесли в угол. Она могла бы солгать и сказать
«нет», но Тина сразу распознала бы ложь; а отказ отвечать был бы равносилен ответу.
– Мы оба над ним работаем. Но как я уже сказала, пока мы не далеко продвинулись. Вероятно, чуть позже у нас появится что показать вам.
Тина медленно покачала головой и вынесла приговор:
– Я никогда не одобрю ваш сюжет. Лучше не тратьте время попусту.
– Но, Тина, вы же еще даже не видели материал, – возразила Лесли. – Вы даже не знаете содержание сюжета.
– Я знаю достаточно, – отрезала Тина. – И могу твердо обещать, что никогда не пропущу его.
Несколько мгновений Лесли изучала лицо Тины – сейчас суровое, холодное, хмурое, по с едва заметной дьявольской улыбочкой, играющей на губах, – и вспомнила слова Джона о тайной душевной боли Тины. Все сходилось. Она сама почти физически чувствовала эту боль, глядя на Тину, которая сидела перед ней – твердая, как камень, и в то же время хрупкая, как стекло. Впервые Лесли поняла, какие скрытые силы движут этой женщиной.
Лесли мягко произнесла свое заключительное слово:
– Поживем – увидим.
Тина поднялась с кресла и напоследок посмотрела на Лесли сверху вниз уничтожающим взглядом, после чего повернулась и, решительно выдвинув челюсть, зашагала обратно к своему кабинету.
Лесли оглянулась. Джон наблюдал за происходящим со своего места. Она торопливо направилась к нему, чтобы ввести его в курс дела.
– Похоже, Тина нас застукала – и далеко не в восторге от этого, – сообщила она.
– Я это заметил, – сказал Джон. – Но откуда она узнала?
– Мы не очень откровенничали друг с другом. – Джон рассмеялся, а Лесли продолжала: – Тина знает, что мы взяли в архиве видеоматериал к сюжету о смерти и похоронах Хиллари Слэйтер, и она откуда-то узнала, что я была сегодня в «Бэйвью Мемориал». Не знаю, может, Мэтьюс пожаловался, но мне кажется, она догадалась о том, что речь пойдет о проблеме абортов, и пообещала мне, что никогда не пропустит наш сюжет.
– Да, прямо скажем, она знает многое. И судя по последним событиям, у нас начинаются гонки: мы пытаемся собрать материал для сюжета, а Тина пытается разоблачить наши действия и зарезать сюжет в зародыше.
– Это она умеет.
– Мы должны позвонить Шэннон Дюплиес сегодня же.
– Мы должны были сделать все еще вчера.
– Карл сейчас оборудует телефон записывающим устройством. Позвоню ему, проверю, как продвигается дело.
Лишь спустя некоторое время, когда другие дела, другие вопросы и другие люди немного отвлекли ее мысли от безрезультатного разговора с Лесли Олбрайт, Тина позвонила в офис Мартина Дэвина.
Близился конец рабочего дня, и Дэвин разговаривал довольно грубо.
– Что ты узнала?
– Лесли Олбрайт и Джон Баррет работают над каким-то сюжетом.
– Значит, Джон Баррет замешан в деле?
– Я почти уверена, что да.
– Что значит «почти уверена»? Он замешан или нет? Тина, оскорбленная, отняла трубку от уха, а потом предостерегла:
