документы.
Макс поднял руку, останавливая адвоката.
– Что ж, все это звучит здорово, но... нам надо поговорить о деньгах.
Аарон улыбнулся.
– Да, это заключительный вопрос. В данный момент мы готовы взяться за дело в расчете на долевой гонорар. Это означает, что наш гонорар будет исчисляться в процентах от суммы компенсации. Не будет компенсации, не будет гонорара. Обычно мы берем тридцать три и три десятых процента. Вам придется возместить наши личные расходы на дело, но в большинстве случаев мы решаем вопрос оплаты по завершении дела. Как только мы закончим наше расследование и увидим, что и как, мы с вами сядем вместе и в общих чертах выстроим дело. Если вы останетесь недовольны результатом, мы посоветуем вам не продолжать. Если вы готовы взаимодействовать снами на этих условиях, я попрошу Линду подготовить договор.
Макс и Дин снова обменялись вопросительными взглядами, а потом Макс ответил:
– Мы готовы.
В четверг около четырех часов дня Тина Льюис быстро, бегло просмотрела записи Лесли, а потом попыталась вернуть их.
– Хм-м... Да, Эрика права: это не тянет на материал для репортажа.
Лесли не взяла записи, и рука Тины повисла в воздухе.
– Подождите минутку, Тина. Вы даже ничего не прочитали толком.
Они находились в кабинете Тины. Тина сидела за своим столом; Лесли отвлекла ее от работы, и она уже начинала раздражаться.
Она бросила записи на стол, ближе к Лесли, просто чтобы избавиться от них. Теперь она разозлилась.
– Это не тянет на репортаж. Кто поверит голословным заявлениям, сделанным неизвестным, анонимным, мнимым свидетелем, который даже не хочет появиться перед камерой и не может доказать ни одного своего слова? Это не сообщение для программы новостей, а подстрекательское выступление против абортов. У тебя нет материала для репортажа!
– У меня есть семья, потерявшая дочь! – при этих словах Лесли постучала пальцем по записям.
– Неужели ты считаешь это достоверной информацией? Мы не можем выступить в программе с такими серьезными заявлениями, ничем не подкрепив их, не показав никаких свидетелей, не предоставив никаких доказательств. На нас тут же набросятся поборники свободы выбора – не говоря уже о наших конкурентах и всех прочих, кто еще хоть сколько-нибудь уважает объективную журналистику!
На это Лесли была готова ответить. Она взяла записи, перелистала страницы в поисках заключительного абзаца и протянула их Тине.
– Тина, если бы вы добросовестно прочитали записи, то увидели бы, что Брюверы обратились к адвокату и предприняли некоторые шаги. Дин, мать Энни, назначена управляющей имуществом дочери и завтра утром собирается лично отнести запрос на медицинскую карту в Женский медицинский центр. Если какие-то записи найдутся и Брюверы смогут доказать, что Энни действительно находилась в клинике, мы получим достоверные факты, на основании которых можно выстроить сюжет. Все, что я прошу, это разрешить мне присутствовать завтра в клинике с оператором, чтобы отснять материал, который можно будет использовать в случае, если события разовьются в историю, достойную освещения. Послушайте, часто ли нам предоставляется возможность находиться непосредственно на месте событий?
– И конечно же, ты не собираешься выступать против свободы выбора? иронически спросила Тина.
Эти слова Лесли восприняла как пощечину. Овладев собой, она оперлась на стол и заговорила сдержанным голосом:
– На прошлой неделе мы давали репортаж о финансовых махинациях на строительстве нового жилого массива, а еще раньше мы делали репортаж о стоматологической клинике, где при пломбировании зубов использовали ядовитую амальгаму. Теперь, когда назревает дело о преступной небрежности врачей, повлекшей смерть молодой девушки...
– Мы этого не знаем.
Лесли продолжала с прежним напором:
– Но мы близки к тому, чтобы все выяснить; и я считаю, этим делом стоит заняться, независимо от наших политических убеждений. Я не говорю о праве женщины на аборт. Я говорю о современном состоянии индустрии по производству абортов и гарантиях безопасности или отсутствии оных, – а эта тема представляет большой интерес для наших зрителей. К чему нам вообще размахивать деревянными плечиками на митингах, если мы даже не знаем, насколько безопасны эти аборты для здоровья женщин?
Выражение лица Тины осталось жестким, однако Лесли хотя бы заставила ее замолчать и задуматься. Она посмотрела на Лесли, потом на записи, все еще лежавшие на столе, и наконец со вздохом, выражающим покорность судьбе, взяла бумаги и внимательно просмотрела их.
– Кто такая эта... Джуди Медфорд?
– Энни Брювер. Джуди Медфорд – ее вымышленное имя. Многие девушки используют вымышленные имена, чтобы сохранить тайну частной жизни.
– А заключение патологоанатома? Где находится подлинник?
– Мы с Дин Брювер ходили в клинику в понедельник, но они куда-то дели его и не могут найти. Нам до сих пор ничего не сообщили.
Тина вздохнула, сдаваясь, и откинулась на спинку кресла.
– Итак... мать Энни Брювер теперь является законным управляющим имуществом своей дочери. – Тина выпрямилась и уставилась на Лесли. Похоже, это было для нее новостью.
Лесли было приятно, что она знает какие-то факты, неизвестные Тине.
– И как таковая она теперь замещает дочь и имеет законное право получить в клинике медкарту и прочие документы Энни. Клиника обязана выдать ее. Они больше не могут прятаться за законом о неразглашении врачебной тайны.
Тина сухо улыбнулась – практически просто скривилась.
– Тебе остается надеяться, что все хлопоты Брюверов окажутся не напрасными, иначе у тебя не будет репортажа. – Потом добавила для пущей выразительности: – Верно?
Лесли согласилась:
– Верно. Но дело стоит того, чтобы с утра потратить на него немного времени. Выделите мне это время, и весь остаток дня я буду работать над другим репортажем.
Несколько мгновений Тина смотрела на Лесли изучающим взглядом, обдумывая просьбу.
– Ладно, на это я дам разрешение. Ты еще не убедила меня, но... назовем это мероприятие квалификационным заездом, а иного названия оно и не заслуживает.
– Это все, о чем я прошу.
Тина повернулась к своему компьютеру и вызвала на монитор «Перечень репортажей на следующий день». Она внесла заявку Лесли на оператора, пометив ее буквами «ПО-ЭНС», что означало «первоочередной, эфир не сегодня». С нажатием клавиши «enter» сообщение уйдет редактору информационного бюро, и завтра утром Лесли выделят оператора для съемки заявленного материала.
Все улажено. Из кабинета Тины Лесли вышла окрыленная успехом. Теперь где Джон? Он должен узнать об этом.
Было четыре тридцать. Скоро начинался пятичасовой выпуск, и сотрудники суетливо бегали по отделу, поставленные сегодня перед необходимостью собрать и смонтировать в два раза больший объем материала против прежнего и подготовить его к выходу в эфир на полчаса раньше. Хэл Розен сидел за своим столом, совмещая на мониторе разные изображения, наблюдая за снятым методом ускоренной съемки перемещением облачных масс над синим океаном и зеленым материком. Другой монитор показывал метеорологическую карту с отметками температур, скорости ветра и осадков по всей стране. Прогноз погоды на ближайшие пять дней на мониторе еще не появился. Никаких предварительных просмотров на сей раз.
– Хэл.
– М-м-м-м? – Хэл был не особо разговорчив, когда работал со своими картами.
