– Где мама? – спросила дочь.
– Она… – Маршалл пытался подобрать ответ, – она поехала на время к своей матери.
– Другими словами, она тебя бросила, – напрямик заявила Санди.
Маршалл тоже решил быть точным.
– Да, это так. – Он молча продолжал наблюдать за дочерью. Девушка собрала одежду и мелкие вещи и сложила их в чемодан, прибавив к ним несколько пакетов. – Кажется, ты собралась в дорогу?
– Да, я ухожу, – ответила Санди, не снижая темпа сборов и не поднимая головы. – Я чувствую, что должна что сделать. Я знала, что мама решила уйти, и я считаю, что она права. Ты прекрасно справляешься сам, так что мы решили не мешать тебе.
– Куда ты пойдешь?
Санди в первый раз подняла глаза, и Маршалл похолодел и обмер от холодного, чужого, сумасшедшего взгляда, которого он никогда прежде у нее не видел.
– Этого я тебе не скажу! – отрезала девушка, и ее голос привел Маршалла в еще большее замешательство. Это была вовсе не его дочь.
– Санди, – заговорил он мягко, почти умоляюще, – можно поговорить с тобой? Я ни на чем не настаиваю и не хочу тебя удерживать, но не могли бы мы просто поговорить?
Чужие глаза пристально смотрели на него, и его девочка, его любимая дочь, ответила:
– Мы поговорим с тобой в аду!
Маршалла опять охватило хорошо знакомое чувство – страх и обреченность. Нечто опять неслышно вошло в его дом.
Ханк отворил дверь и тут же почувствовал толчок в духе. Перед ним стояла Кармен. На этот раз она была нарядно, но прилично одета и держалась вполне естественно. Тем не менее, пастора не оставляли подозрения.
– Ах, это ты!
– произнес он. Кармен обезоруживающе улыбнулась:
– Добрый день, пастор Буш.
Ханк отступил в сторону, пропуская ее в дом. Как раз в этот момент в дверях кухни показалась Мэри.
– Привет, – сказала Мэри. Подойдя, она дружески обняла Кармен. – Все хорошо? Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, намного лучше.
Кармен посмотрела на Ханка с раскаянием во взоре:
– Пастор, я очень сожалею о своем поведении в прошлый раз и прошу прощения, я вас, наверное, страшно напугала.
Ханк замялся и наконец ответил:
– Да, по правде сказать, мы были обеспокоены твоим состоянием.
Мэри вошла в гостиную и мягко спросила гостью:
– Разве ты не присядешь? Хочешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – ответила Кармен, опускаясь на диван. – Я на долго не задержусь.
Ханк сел на стул напротив и смотрел на нее, изо всех сил молясь в душе. Да, она выглядела не так, как раньше. Очевидно, ей удалось многое преодолеть в себе, но тем не менее… Ханку пришлось в последнее время столкнуться кое с какими подозрительными вещами, и сейчас он был уверен, что он видит перед собой то же самое. Что-то в выражении ее глаз настораживало…
Санди немного отступила, глядя на Маршалла, как затравленный зверь, готовый к нападению.
– Не стой у меня на дороге! Маршалл оставался неподвижен.
– Я не хочу с тобой ссориться, Санди. Я не собираюсь стоять у тебя на дороге вечно. Я хочу только, чтобы ты немного подумала. Можешь ты успокоиться и поговорить со мной в последний раз?
Санди не двигалась, тяжело дыша, сжав губы и по-бычьи наклонив голову вперед. Нет, это было совершенно не правдоподобно!
Маршалл старался успокоить ее голосом, как дикую лошадь:
– Я не стану тебя удерживать, это твоя жизнь. Ты можешь идти, куда захочешь. Но мы не можем расстаться, не сказав друг другу того, что нужно. Видишь ли, я люблю тебя. – Дочь не реагировала. – Я действительно тебя люблю. Веришь… Ты что, совсем мне не веришь?
– Ты… ты не знаешь, что значит это слово.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Последний год я вел себя отвратительно. Но мы могли бы снова все собрать по кусочкам. Почему нужно смириться с тем, что произошло, а не попытаться восстановить?..
Санди снова подняла глаза и заметила, что отец все еще стоит в дверях, стоит, загородив ей выход.
– Папа, единственное, чего я хочу сейчас, так это уйти отсюда.
– Одну минутку, только одну минутку, – Маршалл старался говорить медленно и дружелюбно. – Санди. – Я не знаю, как бы точнее выразиться, но, помнишь, ты как-то сказала, в прошлую субботу, ты заметила,
