Ничего не ответив, девушка кинулась на него, как кобра, стараясь проскочить в дверь. Он поднял руку, защищая лицо от ее кулаков.
– Хорошо, хорошо, – проговорил он, отходя в сторону. – Ты можешь идти. Помни только, что я тебя люблю.
Санди схватила чемодан, большую сумку и кинулась прочь. Отец двинулся за ней по коридору в гостиную.
Маршалл завернул за угол и единственное, что он успел заметить, была лампа, летевшая ему в голову. Он почувствовал страшный удар и ощутил боль во всем теле. Потом лампа с грохотом и звоном упала на пол. Журналист опустился на одно колено, прислонился к дивану и обхватил голову руками. Подняв глаза, он увидел лишь открытую входную дверь. Кровь текла по его лицу.
В голове было пусто, и он боялся подняться на ноги Силы его иссякли. Этого не хватало – теперь кровь была на ковре. Что скажет Кэт?
Маршалл, – позвал женский голос, и чья-то рука опустилась ему на плечо. Санди? Кэт? Нет, над ним стояла Бернис с синяками на распухшем лице.
– Маршалл, что случилось? Ты… ты меня слышишь?
– Помоги мне убрать это, – все, что он смог ей ответить.
Бернис кинулась на кухню. Вернувшись с клочком бумаги, она скомкала ее и прижала к голове Маршалла. Он вздрогнул от боли.
– Ты можешь встать? – спросила Бернис.
– Не хочу я вставать!
– зло ответил журналист.
– Ладно, ладно, я видела, как Санди отъезжала от дома. Это она?
– Да. Она кинула в меня эту лампу…
– Наверное, ты ей что-то сказал невпопад. Вот. Сиди спокойно.
– Моя дочь была не в себе. Совершенно сошла с ума.
– А где Кэт?
– Она бросила меня.
Бернис опустила глаза в пол. На ее распухшем лице застыло выражение крайней подавленности и усталости. Некоторое время они не проронили ни слова. Просто смотрели друг на друга, как люди, угодившие в ловушку.
– Ну и вид у тебя!
– заметил наконец Маршалл.
– Опухоль, по крайней мере, спадает. Теперь я похожа на лису, а?
– Скорее на енота. Я думал, ты отлеживаешься дома. Слушай, а как ты тут очутилась?
– Я только что вернулась из Бэйкера. Там тоже плохие новости.
Маршалл это предвидел.
– Вид?
– Он мертв. Его пикап съехал с дороги у моста через Джад-ривер и свалился в пропасть. Мы должны были там встретиться. Перед этим он разговаривал с Сузан Якобсон по телефону. Дело, судя по всему, было важное.
Голова Маршалла снова упала на диван, он закрыл глаза.
– Фантастика! Просто невероятно! – ему страшно хотелось умереть.
– Кевин позвонил мне после обеда, и мы договорились о встрече. Как видно, мой телефон прослушивается. Авария была подстроена, я в этом уверена. Я поспешила оттуда поскорей убраться!
Маршалл отнял руку от раны и увидел, что бумага промокла от крови. Он снова приложил ее к голове.
– Они нас доконают, Берни, – заверил Маршалл и рассказал ей все, что произошло с ним за вторую половину дня: о своей встрече с Бруммелем и его шайкой, о том, что он потерял дом, газету, Кэт, Санди – все. – И, знаешь, в довершение ко всему меня обвиняют в изнасиловании собственной дочери и любовной связи с моим репортером…
– Похоже, они разрезали тебя на мелкие кусочки? – Бернис говорила спокойно, но от страха она вся дрожала. – Что же мы можем сделать?
– Бежать отсюда, вот что мы можем сделать!
– Ты думаешь сдаться?
Маршалл снова уронил голову. Он устал.
– Пусть кто-нибудь другой продолжит эту войну. Нас предупреждали, Берни, но мы не послушались. Они меня крепко прижали. У них все наши бумаги, все наши доказательства. Хармель прострелил себе голову. Страчан убрался куда-то подальше. Вида прикончили. У меня такое чувство, что я расстаюсь с жизнью, а это собственно все, что у меня осталось.
– А Сузан Якобсон?
Понадобилось напрячь все силы и всю волю, чтобы заставить Маршалла вспомнить о ней в эту
