– Томас полностью закабалил волю Пат. На это не понадобилось много времени, обычно все происходит очень быстро, если человек соглашается подчиниться духовному влиянию. Без сомнения, он взял ее под контроль, потом запугал ее и убедил, что… да, индусы называют это кармой. Они учат, что в нашей следующей жизни мы будем совершеннее, чем теперь, если заработаем достаточно очков, как в детской игре. Для Пат самоубийство было только средством избежать зла этого низшего мира и соединиться с Томасом в высшем существовании.
Сузан осторожно полистала дневник, отыскивая последние записи.
– Здесь. Дневник заканчивается любовным письмом к Томасу. Пат готовилась вскоре соединиться с ним, и она даже пишет о том, как собирается это сделать.
Бернис почувствовала отвращение при одной мысли, что ей придется читать подобное письмо, но, тем не менее, начала изучать последние страницы дневника сестры. Пат писала так, как будто была жертвой какого-то странного, навязываемого ей заблуждения, в ее словах явно чувствовался страх перед самой жизнью. Страшные муки охватили душу Пат, превратив ее из той жизнерадостной Патриции Крюгер, вместе с которой Бернис росла, в запуганного психопата, полностью потерявшего контакт с действительностью.
Бернис попыталась читать дальше, но вдруг ощутила, как сжалось ее сердце и слезы выступили на глазах: чувства, давно скрываемые и ожидавшие именно этого момента последнего откровения, вырвались из укромных уголков души, как бурный поток через прорвавшуюся плотину. Наскоро исписанные страницы, заполненные горькими тяжелыми словами, начали расплываться перед глазами. Слезы потекли ручьями. Все ее тело содрогалось от рыданий. Единственное, чего она хотела сейчас: забыть все на свете, забыть храбрую и мужественную Сузан, бедного неухоженного рабочего с лесопилки, забыть все и, бросившись на кровать, плакать. Так она и сделала.
Ханк безмятежно спал в темной камере. Маршалл же, наоборот, бодрствовал, он сидел, прислонившись спиной к холодным прутьям решетки. Журналист склонил голову и нервно потирал руками лицо. Ему казалось, что все перевернулось: он потерял силу, непоколебимость и самоуверенность – все то, что составляло его внешнюю суть. Он привык к тому, что всегда и во всем оставался Маршаллом Хоганом, настоящим охотником, готовым для достижения своей цели идти напролом, противником, с которым нельзя не считаться, человеком, всегда и во всем полагающимся только на себя.
«Подлец, вот кто ты такой, – размышлял про себя Маршалл, – настоящий идиот. Вот Ханк Буш – другое дело. То-то, Хоган. Нечего винить Бога, это ты сам все упустил, много лет назад. Ты все разрушил. Ты думал, что все тебе подвластно, но где же тогда твоя семья и где же оказался ты? Может быть, тебя обманули демоны, о которых говорил Ханк, и, больше того, ты сам себя обманывал. Так-то, Маршалл, ты знаешь, почему ты проморгал семью. Ты бросил их на произвол судьбы, опять повторилось старое! И тебе, если честно, нравилось работать с хорошенькой журналисткой? Дразнить ее, бросать в нее бумажные комки, помнишь? Сколько тебе лет? Шестнадцать?»
Маршалл позволил-таки своей совести и сердцу произнести истину. Пожалуй, они и раньше свидетельствовали ему, но он не хотел слушать. «Сколько же времени я лгал самому себе?» – удивлялся он.
– Кэт, – прошептал Маршалл в темноте со слезами на глазах, – Кэт, что я наделал?!
Невидимая сильная рука протянулась к пастору и потрепала его по плечу. Ханк пошевелился, открыл глаза и спокойно произнес:
– Что случилось?
Маршал ответил тихо, продолжая плакать:
– Ханк, мне нехорошо. Мне нужен Бог, мне нужен Христос.
Сколько раз в своей жизни слышал Ханк эти слова?
– Давай будем молиться.
Через некоторое время Бернис почувствовала, что поток слез иссяк. Она села на кровати, все еще потрясенная, и постаралась вернуться к реальности.
– Это было как раз то, что меня отрезвило, – повторила Сузан. – Я думала, что эти люди желают мне добра, что у Касефа есть ответы на все вопросы. Но я только тогда увидела этих людей в их истинном обличье, когда поняла, что они сделали с моей лучшей подругой, твоей сестрой.
– Поэтому ты подошла ко мне в луна-парке и попросила телефон? – спросил Кевин.
– У Касефа была особенно важная встреча в городе с Лангстрат и тайными руководителями: Оливером Янгом и Альфом Бруммелем. Я приехала в Аштон вместе с Касефом, просто сопровождая его, как обычно, но, выбрав удачный момент, удрала. Я решила разыскать тебя, надеясь, что смогу с тобой где-нибудь неожиданно встретиться. Может быть, и здесь Бог мне помог, это было просто чудо, что я заметила тебя среди аттракционов. Мне нужен был друг, на которого я могла бы положиться, кто-нибудь обыкновенный, не привлекающий к себе внимания. Кевин улыбнулся:
– Хорошо же ты меня описала. Сузан продолжала:
– Касеф не мог смириться с тем, что у него нет надо мной полной власти. Когда я улизнула от него в луна-парке, он, вероятнее всего, объяснил остальным мое отсутствие тем, что сам послал свою Служительницу к балаганам и приказал им отправиться туда же. Найдя меня, он затащил меня за ту самую палатку, а другим сказал, что велел выбрать для встречи именно это место.
– Тогда-то я вас и сфотографировала! – воскликнула Бернис.
– Потом Бруммель дал пару долларов проституткам и подозвал двух своих приятелей из Виндзора. Остальное ты знаешь.
Сузан подошла к чемодану:
– Ну, а теперь вот вам по-настоящему большие новости. Касеф начинает действовать сегодня утром. На два часа дня запланирована встреча университетского правления. «Омни корпорейшн» – подставное лицо Общества Вселенского сознания – собирается купить Вайтмор-колледж, и это последнее, что осталось сделать Касефу.
Глаза Бернис расширились от ужаса:
– Значит, мы были правы, он охотится за университетом!
