– Потрясающе, Хоган.
– Просто блестящая догадка.
– Между ней и Бруммелем что-то есть! Он называет это терапией, но мне кажется, он получает от нее массу удовольствий. Пойми меня правильно.
– А каким образом в эту картину вписывается Янг? Зернис не услышала вопроса.
– Жаль. Если бы Бруммель был женат, я бы знала, что мне делать.
– Эй, Бернис! Соберись с мыслями… А ведь у нас образовался маленький клуб, и все три человека, о которых мы говорим, его члены…
– Прости.
– Одно нам, по крайней мере, ясно: они до такой степени не желают, чтобы мы о нем – учти, о НЕМ – догадались, что рискнули даже арестовать тебя.
– И засветить пленку.
– Хотел бы я знать, удастся ли что-нибудь извлечь из отпечатков пальцев.
– Вряд ли. В картотеке их нет.
Маршалл повернулся на стуле, в упор глядя на Бернис:
– Сдаюсь, рассказывай, что у тебя на уме! Бернис была довольна.
– Мой дядя тесно связан с офисом Джастина Паркера.
– Окружного прокурора?
– Именно. Он все для меня сделает.
– Погоди, не втягивай их в это дело. Пока еще рано… Бернис подняла руки, как бы сдаваясь:
– Хорошо, хорошо, пока не буду.
– Но я не сказал, что они нам не понадобятся.
– Ты думаешь, я этого не понимаю?
– Скажи, Бруммель не извинился перед тобой?
– После того, как ты перед ним сник? Ты что, шутишь?
– И не было никаких официальных извинений, подписанных им самим или его конторой?
– Он тебе это обещал? Маршалл кисло улыбнулся:
– Оба они, Янг и Бруммель, несли вздор: что они не знают друг друга, что и близко не подходили к балаганам. О! Как бы я хотел иметь эти снимки!
Бернис была уязвлена.
– Но мне-то ты можешь верить, Хоган. Мне-то! Маршалл несколько мгновений смотрел куда-то в пространство, размышляя:
– Бруммель и Лангстрат. Терапия. Я думаю, здесь есть какая-то связь.
– Ну, так давай выложим все факты на стол.
«Уж какие там факты, какие выводы можно сделать из неясных чувств, странных ощущений и предположений», – думал Маршалл.
В конце концов он произнес:
– Бруммель и Лангстрат… Они чем-то похожи, в них есть что-то общее, убежден.
– Что же в них общего?
Маршалл понимал, что его прижали к стене:
– Может быть… дурной глаз? Бернис удивленно подняла брови.
«Ах, Крюгер, не требуй от меня объяснений», – умолял про себя Маршалл.
– Ты должен мне объяснить, – настаивала она.
«Ну вот, начинается», – пронеслось в голове Маршалла, и, помедлив, он пустился в несколько путаные объяснения:
– Видишь ли, это может показаться глупым, но когда я с ними разговаривал, то они – ты сама можешь проверить как-нибудь – они смотрели одинаково… У них во взгляде было что-то жуткое, как будто они меня гипнотизировали, внушали свои мысли или что-то в этом роде…
Бернис саркастически усмехнулась.
– Ага! Давай, давай, смейся! – рассердился Маршалл.
– Ну что ты такое городишь! Неужели ты думаешь, что они принадлежат к какой-нибудь индийской секте?
– Не знаю, как назвать, но это так. Конечно, Бруммель не так силен, как Лангстрат. Он слишком часто скалит зубы. Янг тоже замешан, но он уж очень любит много жонглировать словами..
Бернис некоторое время внимательно рассматривала лицо Маршалла, а потом сказала:
