– Ну, – произнес он требовательно.
– Что?
– Я пришел вытащить отсюда своего репортера.
– Да, конечно, я знаю. Есть у вас разрешение?
– Слушай! Я только что внес этим идиотам наверху залог. Они должны были тебе позвонить.
– Никто мне не звонил, к тому же мне нужно разрешение на выдачу.
– Джимми…
– Что?
– Ты забыл положить трубку на рычаг.
– Ох…
Маршалл с такой силой швырнул трубку на место, что телефон звякнул от боли.
– Звони им.
Выпрямившись, Хоган молча наблюдал, как Джимми набирал неверный номер. Потом полицейский повторил свой «фокус», пытаясь дозвониться. «Этот тип прекрасно вписывается в этот городишко, – думал Маршалл, нервно проводя рукой по рыжим с проседью волосам. – Хотя все же приятный городок. Маленький, легкомысленный, похож на нескладного подростка, который постоянно попадает впросак. Впрочем, и с большими городами дело обстоит не лучше».
– Мистер Хоган, – спросил Джимми, зажав трубку ладонью. – С кем вы говорили наверху?
– С Кипни.
– Сержанта Кинни, пожалуйста.
Маршалл начал терять терпение:
– Дай мне, по крайней мере, ключ от решетки. Должна же она знать, что я здесь.
Джимми протянул ему ключ. Сержанту уже приходилось сталкиваться с Маршаллом Хоганом.
Насмешливые приветствия градом посыпались из камер вместе с пустыми сигаретными пачками. Маршалл старался как можно быстрее найти нужную ему камеру.
– Эй! Крюгер, я знаю, что ты где-то тут!
– Иди сюда, Хоган, помоги мне выбраться! – послышался раздраженный и полный отчаяния женский голос в дальнем конце отделения.
– Подними руку и помаши мне, что ли, дай какой-нибудь знак!
Из плотной массы тел сквозь решетку камеры протиснулась рука и отчаянно замахала. Маршалл подошел, успокаивающе похлопал по ней и оказался лицом к лицу с Бернис Крюгер, своим лучшим журналистом, превосходным репортером, а сейчас птицей-невольницей в тюремной клетке. Это была привлекательная молодая женщина лет двадцати пяти, с растрепанными темными волосами, в очках с массивной стальной оправой, сильно запачканных. Ясно было, что она провела тяжелую ночь с дюжиной других женщин, в большинстве профессиональных проституток. Некоторые из них были старше ее, другие
– шокирующе моложе. Маршалл не знал, смеяться ему или ругаться.
– Не нахожу слов, ты выглядишь ужасно, – сказал он.
– Соответствует моей профессии. Видал, куда меня запихали?
– Да, да, она такая же, как мы, – заметила из камеры крепко сложенная девушка.
Маршалл состроил гримасу и покачал головой.
– С какими же вопросами ты к ним вчера приставала?
– Мне сейчас не до шуток. Ни один анекдот о том, что произошло вчера вечером, меня не рассмешит. У меня внутри все кипит. Эта затея с репортажем была просто унизительной.
– Но послушай, должен же был кто-нибудь написать о фестивале.
– Наши предположения оправдались, как говорится, нет ничего нового под солнцем, в данном случае под луной тоже.
– Тебя арестовали… – попробовал он наладить разговор.
– Чтобы преподнести читателям скандальную историю. О чем же еще можно было писать?
– Ну, так прочти мне, что тебе удалось накропать? Испанка в дальнем углу камеры оборвала их разговор:
– Она попала не в свою тарелку.
Изо всех камер послышались насмешки и громкий смех.
– Я требую, чтобы меня выпустили! – взвилась Бернис. – Ты что, в землю врос? Сделай же что-нибудь!
– Джимми разговаривает с Кинни по телефону. Я внес залог. Сейчас мы тебя вытащим.
Бернис притихла, стараясь взять себя в руки, и приступила к отчету:
