называлось. Я тот мужчина, которого вы попросили выйти вон.
Она недоверчиво рассмеялась:
– Я и понятия не имею, о чем идет речь! Вероятно, это был кто-то другой.
– И вы не помните, что попросили меня подождать за дверью?
– Я уверена, что вы меня с кем-то путаете.
– Ах, вот как? А разве у вас не длинные светлые волосы?
– Всего хорошего, мистер Хоган, – вот и все, что он услышал в ответ, прежде чем профессор бросила трубку.
Подождав с минуту, он спросил сам себя: «Собственно говоря, Маршалл, а чего ты ожидал?»
Он положил трубку и вышел из своего застекленного кабинета в редакционный зал. Вопрос Бернис вывел его из задумчивости:
– Хотела бы я знать, каким образом ты собираешься припереть Лангстрат к стенке? – язвительно спросила девушка, не отрываясь от бумаг, разложенных перед ней на столе.
Маршалл почувствовал, как кровь с силой прилила к лицу.
– Ну и ну, как ты покраснел! – не удержалась Бернис.
– Сегодня вечером мне пришлось разговаривать со слишком темпераментными женщинами. Одна из них
Лангстрат, – объяснил он.
– А я – то думал, почему это из Хармеля слова не вытянешь.
Бернис с любопытством повернулась к нему:
– Тебе удалось с ней поговорить?
– Целых тридцать две секунды! Ей было абсолютно нечего мне рассказать, и она совершенно не помнит, как выставила меня с лекции.
– Какая прелесть, никто не помнит встреч с нами, – иронично продолжила разговор Бернис. – Маршалл, должно быть, мы с тобой невидимки!
– Или, может быть, незваные гости?
– Да, – согласилась журналистка, возвращаясь к своим бумагам, – профессор Лангстрат слишком важная, занятая персона, чтобы разговаривать с нахальными репортерами… – скатанный бумажный комочек угодил ей в голову. Она обернулась, но Маршалл, как ни в чем не бывало, просматривал газетные листы. Всем своим видом главный редактор показывал, что обстрел не имеет к нему ни малейшего отношения.
– Ох, – произнес он, – может быть, стоит попробовать снова связаться с Хармелем? Но он тоже не хочет ни о чем говорить.
Тот же бумажный снаряд попал ему в щеку. Маршалл посмотрел на Бернис, которая была очень серьезна и очень занята.
– Однако ясно, что Тэд много знает. Я подозреваю, что и он, и ректор Страчан смертельно напуганы.
– Да, – Маршалл вспомнил их первый разговор, – похоже на то. Хармель предупреждал меня об опасности Он сказал, что я буду стоять на ушах, как и все остальные
– И кто же эти остальные?
– Посмотрим, кого они убрали с дороги… Бернис заглянула в блокнот.
– Видишь ли, я пролистала свои записи, и мне вдруг стало ясно, что эти люди заняли свои места не так уж давно. Комок снова угодил ей в голову и отскочил к стене.
– И кого же они заменили? – спросил Маршалл.
Бернис спокойно подняла упавший снаряд.
– Мы можем это проверить. А пока лучше всего позвонить Страчану, – она запустила бумажным комочком в Маршалла, – и послушать, что он нам скажет!
Маршалл подхватил комок на лету, быстро смял еще один лист, собираясь усилить атаку, и запустил в девушку оба снаряда. Бернис начала готовиться к ответному удару.
– Ладно, ладно, – расхохотался Маршалл, – позвоню еще и ему.
Целый дождь бумажных комков полетел в его сторону.
– Но сейчас, я думаю, самое время отправиться по домам. Меня ждет жена.
Но Бернис еще не закончила войну, и какое-то время они продолжали обстреливать друг друга, после чего пришлось собирать мусор по всей комнате.
Рафар расхаживал взад и вперед по темному подвалу, из его ноздрей валил горячий пар, который, как облако, скрывал его голову до самых плеч. Он сжимал кулаки, рвал когтями воображаемых врагов, ругался и рычал.
Люциус стоял в толпе других воинов, ожидая, пока Рафар утихомирится и скажет, наконец, для чего он собрал их на этот раз.
Люциус наслаждался зрелищем: ясно, что Рафар, этот беспощадный деспот, уменьшился в размерах после встречи со Стронгманом! Люциус не мог сдержать ехидную ухмылку.
