просителях канадской визы. В частности, он подтверждает, что об иммиграции в Канаду просили сотни опытных еврейских фермеров, многие из которых были довольно состоятельны. К его немалому удивлению, все они получали отказ исключительно на основании своей национальности, хотя канадские власти неоднократно повторяли, что нуждаются именно в таких людях. Некоторые беженцы владели состояниями суммой свыше ста тысяч долларов, но приговор был неумолим: никакой визы. Когда немцы захватили прибалтийские страны, бoльшая часть этих евреев были убиты[147]. Соренсен замечает, что иммиграционная служба «совершенно не понимала требований времени и потребностей канадского народа».
Не менее жестко охарактеризовал работу канадской иммиграционной службы и европейский менеджер по колонизации Канадской тихоокеанской железной дороги Х. К. П. Кресвелл. Он пишет об одном случае, когда чехословацкий еврей разместил на счету в лондонском банке 100 тысяч американских долларов – огромная по тем временам сумма – и сообщил, что хотел бы инвестировать эти средства в Канаде. В визе ему было отказано. Обоснование: проситель может «использовать эти деньги для ведения дел в Великобритании»[148].
Хотя канадский рынок одежды полностью контролировался Нью-Йорком, в Канаду не пустили успешных производителей одежды из Европы, готовых инвестировать в создание производства 170 тысяч долларов. Причина: они были евреями. В этом случае объяснение было следующим: заявители будут вынуждены конкурировать с другими участниками рынка[149].
Еще один пример того, как иммиграционная служба Канады саботировала экономическое развитие собственной страны. Из Франции поступило прошение о визе от трех польских евреев, владевших успешным кожевенным заводом. В Канаде они планировали также построить кожевенный завод, для чего собирались инвестировать 120 тысяч долларов сразу и чуть позже еще 100 тысяч. Визы им не дали. Причина: Канаде не нужен еще один кожевенный завод[150].
Кем бы ни был беженец – фермером, промышленником, кем угодно, – он никогда не получал канадскую визу, за редкими исключениями при наличии связей в Оттаве. Иммиграционная служба отвергла опытных ремесленников, ученых, инженеров, даже одного специалиста по ремонту самолетов – крайне редкой на то время профессии, – только потому, что всем им не повезло родиться евреями[151].
Когда визу не смог получить опытный специалист по ремонту самолетов (который также имел опыт в разработке дизельных двигателей), Соренсен пришел в ярость. Он пишет: «В то время, когда мы платим бешеные деньги ремонтникам самолетов, когда по всей империи пытаются найти как можно больше самолетов, потому что это вопрос жизни и смерти, как Оттава может отказывать таким просителям?»[152] Этому канадскому патриоту было невдомек, что дело не в профессии, а в национальности. Он не читал дневник премьер-министра, где были такие слова: «Мы должны очистить эту часть континента от волнений и от слишком большого количества примесей иностранной крови»[153].
В Канаде заявления на визы проходили через Общество содействия еврейской иммиграции, и ответ этой организации тоже всегда был одинаков: извините, ничем не можем помочь, в настоящее время евреи в Канаду не допускаются.
Мистер Блэр не стеснялся своего антисемитизма, тем более, что у него были влиятельные сообщники: премьер-министр и лидер оппозиции Морис Дюплесси, представлявший Квебек, самую антисемитскую провинцию Канады. Они внимательно следили за соблюдением иммиграционной политики. С евреями Блэр общался высокомерно и резко, что видно из одной его встречи с еврейской делегацией. Он не сообщает, о чем шла речь; возможно, евреи пришли просить спасти жизнь своих соплеменников. Он упоминает, однако, что лично знаком с тремя из них. Вот как он описывает эту встречу: «Я предположил, что им стоило бы созвать конференцию и объявить день смирения и молитвы, – а может и не день, а неделю или больше, – и попытаться честно ответить на вопрос, почему же они столь непопулярны…» [154]
Конечно, когда так себя ведут высшие руководители страны, что остается говорить о более нижестоящих чиновниках. Вот какой случай произошел в канадском консульстве в Голландии. Одна женщина обратилась за визой для себя и своей семьи. Она указала, что располагает суммой в иностранной валюте, эквивалентной 50 тысячам долларов – более чем необходимо. Ее имя было нееврейским, и сотрудник консульства сказал: «Замечательно». Но когда она заполнила форму и указала свою фамилию – Рапапорт, – чиновник прямо перед ней порвал заявление и сказал: «Это еврейская фамилия, извините, визы не будет». Невероятно? Нет, учитывая, что антисемитизм в канадской бюрократической системе исходил из самых верхов[155].
Премьер-министр Кинг дошел даже до того, что объявил непатриотичным просить о въезде в страну для еврейских беженцев. Когда мир узнал об ужасах Хрустальной ночи, Кинг встретился с группой канадских евреев и сказал им, что эта ночь стала благословением, потому что вызвала в мире такую реакцию. При этом сам премьер-министр сделать ничего не может, потому что должен «придерживаться взглядов тех людей, которые поддерживают правительство»[156]. Люди, привыкшие выслушивать антисемитские замечания, поняли намек: если ты просишь о спасении беженцев, ты выступаешь против правительства.
Многие податели заявлений на визу не просили о постоянном проживании в Канаде, потому что хотели иммигрировать в США. Их родственники или друзья в Америке предоставили им аффидавит, и их регистрировали как кандидатов на иммиграцию. При этом они получали так называемый номер квоты – по сути, место в очереди. Когда их очередь подходила, их иммиграционное заявление рассматривалось иммиграционными властями. Американская система квот была достаточно жесткой, так что своей очереди можно было ждать очень долго, от нескольких месяцев до нескольких лет. Для еврейских беженцев главная проблема заключалась в том, как пережить этот период времени. К транзитным иммигрантам, желавшим провести это время в Канаде, власти относились не лучше, чем к желающим остаться в ней навсегда. Канада фактически действовала по принципу «никаких виз для транзитных иммигрантов в США». Даже если иммигранту нужно было прождать всего пару недель, у него часто не было иного пути, кроме как в газовую камеру. Каждый день, каждый час был роковым, потому что если еврей проживал на территории, оккупированной нацистами, его могли схватить и депортировать в любой момент.
Один пример хорошо демонстрирует различие между американской системой квот и канадской системой фильтрации. В американском дипломатическим представительстве Канады работал талантливый молодой сотрудник по имени Эскот Рид. Ему предстояло пережить жестокое разочарование в канадской системе власти. Одно время он был генеральным секретарем Канадского института международных отношений, но затем поступил на службу в Департамент внешних сношений. Он сохранил в своих записях две истории. В первой судья Верховного суда Феликс Франкфуртер безуспешно пытается ввезти в Канаду двух своих пожилых тетушек, о которых пообещал заботиться всю свою жизнь. В визе для них ему было отказано. Вторую историю мистер Рид рассказывает своей жене в письме – эта история не давала ему спокойно спать по ночам:
Этим утром ко мне пришел обаятельный, но чрезвычайно подавленный еврей. Он хотел вывезти своих родителей из Вены. Они напуганы настолько, что боятся даже идти в консульство. На его отца уже нападали на улице какие-то малолетние хулиганы. Каждый раз, когда ко мне приходит кто-то из них, я содрогаюсь от ужаса и стыда за Канаду. Я не могу понять, почему мы не можем впустить этих пожилых людей, если они не собираются работать, а обеспечивать их будут их дети в Штатах.
Ключевая роль в блокировании еврейской иммиграции в Канаду принадлежит высшему дипломатическому представителю Канады в Европе Винсенту Масси. Этот человек принадлежал к кругу близких единомышленников лорда и леди Астор – обожателей Гитлера, германофилов и ярых антисемитов. Масси предложил Кингу одну из возможных тактик, как не допустить потока еврейских беженцев в Канаду. Тогда Германия как раз оккупировала Судетские горы. Он пишет Кингу: «Разве это не замечательная тактика: ввезти как можно больше арийских судетских немцев… Если нам удастся взять значительное их
