меняли воду, поправляли колючки, отрезали загнившие листья. Ставили на окно и поворачивали к солнцу. У меня был свой дом. Мне было тепло и уютно.
Как-то моя хозяйка втолкнула в мою вазу ромашки. Это было отвратительно. Сидеть рядом с такими беспечными, легкомысленными цветами было невыносимо. Они раздражали меня своим вылупленными желтыми глазами. Их белые ресницы, которые каждый вечер в изумлении поднимались вверх, цеплялись за мои колючки и тянули мой стебель в разные стороны. В вазе стало тесно и неуютно. Я терпел несколько дней. Наконец, изловчился и проткнул своими колючками все тонкие стебли ромашки. К вечеру они свесили свои легкомысленные головки с края вазы и завяли. Хозяйка выбросила их во двор, и я опять остался один. Теперь мне не с кем было делить ее заботу. Вся ее любовь принадлежала только мне.
Но на следующий день моими соседями оказались незабудки. Эта голубая мелочь даже не могла дотянуться до середины вазы. Из-за нее я не смог поворачиваться в разные стороны. Нежные прикосновения незабудок были для меня непривычны. Я стряхивал их со своего стебля и опускал на дно. Вода быстро помутнела и дурно запахла. Хозяйка вылила грязную воду и налила чистую. Я успокоился и спрятал свои колючки. Но вдруг почувствовал на себе укол от других.
Это были три желтые розы. Их толстые стебли были усеяны редкими, острыми шипами. Я с трудом занял безопасное место и застыл в ожидании. Розы затоптать было невозможно. Они откинули в стороны свои надменные головы и вызывающе посмотрели на меня. Конечно, на их фоне я выглядел уродом. Куда мне, с моей, то ли фиолетового, то ли грязно-сиреневого цвета головой тягаться с их яркими, солнечными бутонами. Красота роз навеивала на меня ужас. От их благоухания у меня закружилась голова. Я отпрянул и перевесился через край вазы. Смотреть на розы было невыносимо. Особенно при мысли, что из-за них я могу лишиться любви хозяйки. Я собрал все силы, вытащил свою колючки и с наслаждением воткнул их в эти ароматные лепестки, которые испортили мне всю жизнь. Они медленно, отрываясь друг от друга, посыпались в воду, на подоконник, на пол. Я ликовал. Я оградил хозяйку отвысокомерия, лжи и обмана этих вычурных особ. Я защитил ее от острых шипов. Я стал победителем и заслужил право стать любимым цветком моей хозяйки.
Я так и не понял, почему она выхватила меня из вазы, оторвала стебель и засунула мою голову между девятой и десятой страницей старой книги. На соседних – двенадцатой и тринадцатой – лежали ромашки. Чуть дальше – незабудки. И только в самом конце засыхали лепестки роз.
Я засох первым.
Бармен
Поначалу все выглядело вполне благопристойно. Актеры шумно отмечали премьеру. Журналисты брали интервью у режиссера. Бармен разносил закуски. Супружеские пары сидели рядом, а незамужние женщины – на почтительном расстоянии от женатых мужчин.
Первый тост был за премьеру. Второй – за исполнение творческих планов. Третий – за прессу. Из прессы осталась одна Настя. Поэтому пили за нее. Четвертый тост она пропустила, потому что бармен повел ее за кулисы. Там выяснилось, что бармен вовсе не бармен, а актер, который сегодня играл роль бармена. Потом он сказал, что хочет провести с ней остаток вечера и все хлопоты по его организации берет на себя. К хлопотам относился поиск места для встречи, музыка, шампанское, шоколад и полная изоляция от окружающих.
Настя подумала, что кроме девственности терять ей нечего и согласилась на изоляцию от окружающих. Тем более, что девственность она потеряла уже давно.
Местом для встречи стала комната психологической разгрузки. Разгрузились они неплохо. Только сначала нагрузились шампанским, добавили пива, потом немного водки. Первый акт – разговоры о литературе – после антракта плавно перешел во второй – половой.
Настя проснулась утром в объятиях бармена. Или актера, который играл роль бармена. Голова трещала. Сухой язык требовал жидкости. Душа – раскаяния. Но раскаяние ее не мучило. Мучило другое – почему нет раскаяния. И еще – как зовут бармена? Или актера, который играл роль бармена?
Звали его Максимом. Он действительно был актером, который играл роль бармена. Более сложные роли ему не доверяли. Еще у него была жена и ребенок. Жили они в соседнем доме. Поэтому жена могла прийти в комнату психологической разгрузки в любую минуту. Он никак не мог придумать, что будет говорить жене. До этого он ей ни разу не изменял и как себя вести не знает. Настя не знала тоже, потому что опыта семейной жизни не имела. Максим просил Настю оставить свой телефон. Если жена выгонит, он придет к Насте. Тем более что они оба – Максим и Настя – личности творческие и подходят друг другу. Настя сказала, что подержанных вещей не держит, и убежала.
Он нашел ее телефон сам, потому что знал, в какой газете она работает. Говорил в трубку, что не может забыть и умолял о встрече. Настя отказывалась. Он настаивал. Наконец, добился. Подарил цветы и пригласил в кафе.
– Хорошо, что мы с тобой встретились, – сказал Максим.
– Не уверена, – ответила Настя.
– Мы с женой совершенно чужие друг другу люди. Она даже не понимает, что все творческие люди – романтики. Я не могу любить одну и ту же женщину только потому, что она моя жена. Но это не значит, что я собираюсь бросать семью. Я – человек ответственный. То, что было у нас с тобой – это большой грех.
– Может быть, тебе лучше в церковь сходить? Грехи, вроде бы, там отпускают.
– Ну, зачем ты так! У меня к тебе маленькая просьба.
– Насколько маленькая?
– Понимаешь, мне пришлось признаться, что я был с тобой. А она не верит. Говорит, такая женщина, как ты, на меня и не посмотрит.
– Ты хочешь, чтобы я на тебя посмотрела при ней?
– Ну, не совсем так. Позвони, пожалуйста, и расскажи, как все было.
– А как все было?
– Помнишь, ты же сама предложила мне заняться сексом. Сказала, что любишь экстремальные условия. Я же не мог тебе отказать. Ты личность в городе известная. А я только начинаю свой творческий путь. Жена может пойти к директору и наговорить на меня невесть что. Тогда мне точно больше никакой роли не дадут. Всю жизнь буду играть бармена.
– Почему? У тебя хорошо получилась роль любовника. Может быть мне лучше сообщить об этом директору театра? – И ушла. Цветы остались лежать на столе.
Вечером позвонила жена Максима:
– Это правда, что вы были с моим мужем?
– Что значит, была. Да мы всю ночь проговорили про театр и литературу.
– Вот, подлец, опять обманул. А мне сказал, что вы с ним переспали. Хоть бы один раз со стоящей бабой переспал. Я бы его за это даже уважать начала.
Настя брезгливо бросила трубку и подумала, кого бы ей еще облагодетельствовать.
Малодушный тип
Плохой мужик пошел, скверный. Только и знает, что по скверу под ручку прогуливаться. Да и маршрут норовит выбрать в обход магазинов. Не дай Бог его спутница во время выгула есть захочет. Или того хуже – моральной поддержки.
Был у меня такой кавалер. Все любил под деревьями прогуливаться. С виду ничего: интеллигентный такой, в очечках, с бородкой. Умные слова знает. А когда начал их вместе складывать, такая печальная история получилась. Жена – стерва, теща – мегера, дети – сволочи, начальник – дурак. Ну как такой жизни радоваться можно?
Прониклась я к нему сочувствием, до того помочь захотелось, хоть плачь. А он еще собрался счеты с жизнью сводить. Спасать надо парня, – решила я подставить свои хилые плечи под его широкие.
– Да как такие грешные мысли в твоей голове укладываются? Ты вспомни, как нам на уроках литературы говорили, что самоубийство – это малодушие. А ты сильный, мужественный и со всем справишься, – ворковала я, нежно прижимаясь к его груди. – Все перемелется, мука будет. Жену заменишь, проблема с тещей отпадет сама по себе, а детей перевоспитаешь.
– Но ведь для этого надо что-то делать. А я хочу, чтобы все получилось само собой – тихо, мирно, спокойно. Представляешь, прихожу домой... Жена тапочки подает, теща борщ наливает, дети разные
