носила туфли на каблуках. Если happy endа не получалось, Юлька натягивала старые, поношенные джинсы, в которых всегда выгуливала собаку, мужскую, бесформенную майку и ограничивала свой туалет одним мытьем головы с земляничным мылом. Она думала, что таким образом выражает презрение к миру и окружающим. На самом деле – к себе.
– Я не понимаю, – по-детски всхлипывала она в телефонную трубку, – я же ему дала все, что он хотел. Почему и он меня бросил?
– Может быть, все дело именно в этом? – успокаивала ее рассудительная подруга.
– В чем?
– В том, что ты дала все, что он хотел, и ему больше от тебя ничего не надо. Дело, скорей всего не в них, а в тебе. Ты же влетаешь в любые отношения, как «скорая помощь». Приводишь в чувство, проводишь реанимацию, оказываешь милосердие. В этом твоя роль. Роль доктора. А доктор всегда расстается со своими пациентами. Неужели не понятно? Ты по-другому не пробовала?
– Как это по-другому?
– Вот именно – как. Ты даже не знаешь – как.
– Так подскажи. Все-таки главная подруга. У тебя почему-то все по-другому. И муж, и любовник, и никто не бросает. Кстати, почему не бросают?
– А ты хочешь, чтобы меня бросили?
– Нет, не хочу. Я хочу, чтобы не бросали меня.
– Юлька, это уже диагноз. Тебе надо к психотерапевту.
– И что я ему скажу?
– То же самое, что мне. В качестве примера расскажешь про свой последний роман.
Этот роман был самый показательный. Юлька спускалась по эскалатору, когда кто-то грубо толкнул ее в бок. Успев закипеть гневом, она резко обернулась и застыла с открытым ртом. Перед ней стоял вылитый Иван-царевич. Светлые, цвета зрелой пшеницы волосы оттеняли васильковые, обрамленные густыми ресницами глаза. Тонкие губы медленно расплылись в виноватой улыбке:
– Простите, я нечаянно, я не хотел.
– Нет, ничего, всегда пожалуйста, – смутилась Юлька.
– Вы прекрасны, – выдохнул Иван-царевич и протянул ей руку.
– Вы, правда, так думаете?
– А кто-то думает по-другому?
Юлька многозначительно пожала плечами и прильнула к нему взглядом.
Через два часа Иван-царевич, удобно расположившись в Юлькиной кухне, поведал о своей несчастной доле. Из своих двадцати пяти лет пять он смело может вычеркнуть из жизни. Потому что они пришлись на его неудачный брак. Свою жену он никогда не любил, а женился, как всякий порядочный человек из-за того, что девушка оказалась в интересном положении. Семейная жизнь ему опостылела. Он находится на грани развода. Мечтает встретить родную душу. Но теперь твердо знает, что его мечта сбылась. Вот она, рядом, на расстоянии протянутой руки. Он искал ее всю жизнь. И теперь никому не отдаст. И если Юлька не против, он у нее останется ночевать. А завтра принесет вещи, и они будут жить вместе.
Юлька ничего против не имела. Расстелила ему постель, приняла в свою, закутала в нежность, убаюкала ласковыми словами и безмятежно заснула. Во сне она вместе с Иваном-царевичем качалась на розовых облаках, купалась в солнечных лучах и таяла от внезапно нахлынувшего счастья. Резкий звонок будильника вернул ее на землю. Ивана-царевича не было. Юлька заглянула даже в холодильник. О романтическом вечере напоминал только оставшийся кусок обветренной колбасы, да листья увядшего салата. Юлька пришла в ярость. Особенно после того, когда обнаружила, что вместе с восторженным влюбленным исчезли все ее сбережения.
После этой истории Юлька приходила в себя долго. Она выключила телефон, купила ящик пива и погрузилась в мрачные мысли.
Подруга ворвалась в квартиру с самыми страшными предчувствиями. Собака, виновато виляя хвостом, начала отчаянно заметать следы своего пищеварения. Лавируя между пустыми бутылками и кучами дерьма, Ленка пробралась к форточке, с силой открыла створку.
Юлька пустыми глазами смотрела в потолок и не подавала признаков жизни.
– Вставай, – тормошила ее Ленка. – Вот тебе телефон. Это хороший доктор. По рекомендации моей матери. Он отличный специалист. Если не сходишь к врачу, боюсь, что в следующий раз не застану тебя живой.
– Мне все равно, – прошептала Юлька. – Никто меня не любит. Зачем тогда жить?
– Жить надо не ради кого-то, а для себя. Вставай, дуреха. Смотри, какая отличная погода. Мороз и солнце, день чудесный.
Ленка потащила Юльку в ванную, отмыла ее, сварила кофе и убежала выгуливать собаку. Та визжала от счастья.
Дворники боролись с выпавшим снегом.
Психотерапевт Юльке не понравился. Изъеденное оспой лицо не отражало никаких чувств. Аккуратно выращенная по овалу лица бородка и опущенные усы казались приклеенными. Полные, будто накаченные губы, не вытянулись даже в вежливую улыбку. Его жесты – протянутая рука (приглашение сесть) и кивок головы – знак поддержки – казались неестественными, отдавали фальшью. Его круглые, цвета густого тумана глаза просвечивали Юльку рентгеном. Она остановила взгляд на трех продольных морщинах на его лбу. Он выдержал паузу и предложил Юльке рассказать о своей проблеме. Она поежилась, брезгливо отвернулась в сторону и куда-то в угол начала рассказывать про свою многократно несчастную любовь. Когда закончила, опустила голову вниз и жалобно вздохнула:
– Мне не хватает любви.
– Когда вы это почувствовали?
– Давно. Еще в детстве. Но я не люблю рассказывать о своем детстве, потому что считаю, что его у меня не было. Я стала взрослой в четыре года, когда на свет появилась моя сестра. Любимая дочь моих родителей.
У меня была заветная мечта – быстрее вырасти и уйти из родительского дома. Я готовилась к этому заранее. Вместе со своими дворовыми друзьями расчистила сарай для угля. Выкрасила стены, побелила потолок, расстелила на полу украденные у соседей половики, развесила по стенам картины и устроила из найденного на помойке кресла койко-место. Это был мой дом, где я не слышала криков отца, не встречалась с холодным, равнодушным взглядом матери и не видела вечно капризничавшую сестру. Мне тогда было всего шесть лет. Но я уже отделилась от родителей. Это случилось после того, когда я поняла, что не смогу ни заслужить, ни заработать их любовь. Хотя я очень старалась. Ухаживала за своей сестрой. Мыла полы. Бочками из водокачки возила воду. Ведрами таскала уголь. Ходила в магазин. Но на меня никто не обращал внимания.
– Значит, вы до сих пор бочками возите воду, ведрами таскаете уголь, ходите в магазин и постоянно моете полы.
– Нет, сейчас я ведрами ничего не таскаю.
– Эта метафора. Вы по-прежнему считаете, что любовь надо заслужить, заработать. То есть сначала отдать, а потом получить.
Юлька задумалась, оживилась и продолжила:
– Когда я просила почитать книгу, мать говорила: «Ты должна быть самостоятельной», и я научилась читать в пять лет. Помню, этим очень удивила воспитателей в детском саду, куда я ходила одна, без сопровождения взрослых. В шесть я записалась в библиотеку, и с тех пор этот храм знаний стал для меня символом всей жизни. Я набирала книг и, закрывшись в углярке, погружалась в незнакомый, полный любви, благородства и справедливости, мир. Там жили любящие родители, добрые волшебники, прекрасные принцы. Но за стенами этой углярки все было по-другому.
– Вы так и сидите в этой углярке. Потому что только взаперти можно встретиться с прекрасным принцем и добрыми волшебниками. Вы понимаете, что это мечта из детства продолжает вас держать в оцепенении, отодвигая возможные, желаемые для вас отношения?
– Но я уже давно выросла.
– Вот именно. Давайте продолжим разговор в следующий раз. А на сегодня прервемся.
