За ночь он так и не смог сомкнуть глаз, и вот теперь ранним утром, едва рассвело, одев плавки и вооружившись объемистой сумкой из пропилена, двинулся в путь. Самурай, разумеется, чтоб не мешал, был отстранен от задания.
Как ни странно, но ни одна из криминальных передач по телевизору, как, впрочем, и Интернет, до сих пор не обмолвились о происшедшем. Значит, выходило, дело не так уж серьёзно, раз все молчат.
Ник вышел на улицу. Ни души. Не мудрено — в воскресенье в шесть утра все нормальные спят. Отлично. Тем лучше. Покончить с делом хотелось как можно скорее, и Ник прибавил темп.
Вскоре он вновь был у пруда. Раздевшись и сверившись с ориентиром, он не медля полез в воду. Та была на удивление холодна, но раздумывать было не время. Ему повезло, глубина в месте затопления не достигала полутора метров, и он почти сразу нашел то, что искал. Через пять минут измазанный грязью и тиной кейс валялся на берегу. Теперь можно было приступать к пистолету.
Однако, несмотря на то, что он потратил на его поиски целых полчаса, отыскать оружие так и не удалось. Вероятно, увяз где-то в иле. Но подобный расклад был Нику даже и на руку. Выходило, что если уж он не нашёл, зная точное место падения, значит, не обнаружит никто. Хотя, если честно, расставаться с китайской игрушкой совсем не хотелось. Ведь теперь с ним могло приключиться что угодно, и ствол бы, конечно, не помешал.
Закончив бесполезные поиски, Ник, не вытираясь, оделся, упаковал 'дипломат' в челночную сумку и взглянул на часы. Результаты порадовали. На всё про всё времени потрачено было немного, значит, к шести, пока все еще по домам, он спокойно вернётся назад. Одно лишь тревожило душу. Выбрасывая вчера пушку в озеро, он забыл стереть с рукоятки следы.
Возвращаться Ник решил по тропинке. По пути сюда, сокращая путь, он бежал прямиком через лес. Теперь же хотелось ещё раз увидеть то место. Зрительная память была у него в порядке и потому, несмотря на вчерашнюю суматоху, он быстро нашёл, что хотел. Трупа, как и предполагалось, уже и след простыл — видимо, преступникам было выгодно скрыть, что случилось. Но кровь, её никуда же не денешь! И пули в земле! Пули тоже должны здесь остаться!
Ник подошёл к дереву, в которое попал узкоглазый, но отверстия к своему удивлению не обнаружил. Ну, допустим, рассудил он, даже если тело забрали с собой, где же дырки? Он пригнулся к земле. И лужа крови… Следов ее тоже тут нет. Ни малейших намеков.
Ник с недоумением сантиметр за сантиметром в который раз осмотрел территорию. Но вокруг не обнаруживалось никаких свидетельств случившегося. Складывалось впечатление, что трупа здесь не было и в помине, и даже трава на месте, где несколько часов назад происходила смертельная схватка, была не примята. Казалось, всё это было лишь сном.
От непонятки Ник выругался, но факты твердили своё. Значит, наоборот, получалось, что дело совсем непростое. Раз даже малейшая улика подлежит уничтожению. А также любой… Продолжать эту мысль не хотелось. Внутри вновь, как вчера, омертвело, и Ник снова почувствовал дрожь. Только теперь это был не просто страх, а смертельный ужас, и до него, наконец, дошло, во что он ввязался. Только теперь ему стало понятно, насколько он беззащитен и слаб перед лицом неизвестной угрозы. Смертельной угрозы. И помощи ему ждать неоткуда. И назад пути тоже нет. Единственное, что продолжало греть душу — это 'дипломат', бросать который после всего, что он пережил, Ник не собирался.
Нет, исподлобья посмотрел на мир Ник, с кейсом он не расстанется ни за что. Будь что будет!
Озираясь, словно загнанный зверь, Ник снова нырнул в чащу и побежал от страшного места прочь.
1.3. — Да, нечего сказать, молодцы, — окинул презрительным взглядом собравшихся на совещание Венедикт. — Выходит, мальчик с собакой опять обманули гангстеров?
Расположившиеся по обе стороны длинного полированного стола сотрудники виновато поёжились. Кое-кто стыдливо отвёл глаза.
— Ну, и где груз, а? Я вас, бездари, спрашиваю! Ну, чего замолчали? Что, уже у мусоров?
Однако распекать подчинённых и дальше одним лишь монологом представлялось занятием неэффективным, и Венедикт, откинувшись на итальянском кожаном кресле 'President' за десять тысяч евро, многозначительно умолк. В комнате тут же повисла угрюмая тишина, и холёная рука, воспользовавшись паузой, медленно поползла к хьюмидору.
Неброская деревянная коробочка, стоившая из-за своего содержимого намного значительней кресла, стала теперь единственным приятным для него в этой комнате предметом. Признаться, боясь сглазить, хозяин кабинета вообще редко прибегал к её помощи. Но сегодня… Сегодня случай у него нарисовался особенный. Потому что так, как сейчас, он не нервничал уже давно. В последний раз, помнится, нечто подобное он испытывал после покушения в Твери. Но тогда все дальнейшие действия ему были понятны. Не то, что теперь…
Cohiba 30 Aniversario.
Как только подушечки пальцев достигли поверхности хьюмидора, Венедикт вновь почувствовал себя сильным и уверенным. Безусловно, в который раз отметил он про себя, шкатулка с самого первого дня имеет над ним незримую, но ощутимую оккультную власть. Как талисман. Как символ удачи.
Сейчас, как и всегда, когда Венедикт открывал крышечку, он снова почувствовал сводящий с ума запах и завистливые взгляды сидящих. И уверенность еще больше окрепла. Но дело было не в пафосе. Не в том, что несколько лет назад на аукционе Christie's точно такая коробка была продана более чем за пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Главное было в другом.
Каждый раз, когда Венедикт в тяжёлую для себя годину обращал свой взгляд к хьюмидору, он понимал, что будет непобедим. До тех самых пор, пока не кончится содержимое этой коробки. Когда же этот тягостный миг настанет, ему необходимо будет просто покинуть страну и навсегда уехать туда, где с радостью и редким для их круга радушием его уже давно ждут влиятельные и обладающие собственными армиями надёжные колумбийские друзья. Так сказал ему однажды во сне покойный отец. А пока. Пока ему бояться нечего. Но об этом знал лишь он один, и это была его тайна.
Тонкие пальцы, погладив толстые пахучие сигары, успокоились. Сигар ещё много. Значит, все козыри — у него. Венедикт закурил. Терпкий аромат будущей победы начал медленно заполнять просторное помещение кабинета.
— Ладно, будем считать, что проехали. Теперь — по существу. Семён, давай ты. Я слушаю.
— Шеф, — поднялся коренастый мужик в сером костюме, внешностью напоминавший мастера спорта по вольной борьбе, — всё шло, как и было намечено, по нашей программе. Сначала, как вы велели, мы с пацанами ни во что не встревали. Сидели по тачкам и ждали, когда Мо передаст китайцам багаж. Но как только этот хрен вышел к ним навстречу, сразу начало происходить что-то странное. Сначала они о чём-то минут пять по-своему тёрли, потом начали друг на друга орать, а потом этот козёл, так и не отдав пиздоглазым кейс, выхватил у одного из них пукалку и принялся шмалять. Ну, мы, естественно, тут ждать не стали, выскочили из тачек и открыли огонь. А когда стрельба утихла, мы глядь, а сучёнка-то и след простыл. Видим, к лесу, гад, шпарит. Ну, пришлось догонять.
— Ну, это понятно, Семён… Как, впрочем, и то, что ты снова попал на сто баксов. Ты про собачника расскажи.
Венедикт, хоть и не числился графским сынком, давно уже считал себя человеком воспитанным и образованным и не любил, когда при нём даже в кругу своих поносили кого-то по матери. К тому же он совершено справедливо полагал, что репутация фирмы складывается не только стараниями единственно лишь её руководителя, но и всего, так сказать, коллектива. А посему всего за год с небольшим с помощью штрафов и разного рода взысканий практически полностью искоренил такое живучее в среде наших соотечественников явление, как сквернословие. Хотя, конечно, иногда, как, например, сегодня старые привычки брали у некоторых на мгновение верх.
— Спасибо, шеф, что поправили. Виноват, извините. Больше не повторится. Ну, короче, пришлось нам палить, иначе б совсем потеряли. Засадили в него пули три, думали, ещё метров пять пробежит и рухнет. Да куда там! Ещё быстрее, гад, вжарил. В общем, потеряли его. Ну, тогда разбрелись цепью, идём и вдруг слышим, впереди какая-то возня. Ну, мы, естественно, со всех ног. Видим, Мо лежит на тропинке, а рядом с ним собачник какой-то крутится. Стали в пацана целить, да не успели. Ускользнул, гадёныш. С кейсом.
