она наверняка вертела хвостом перед мистером Келлардом, и, значит, сама во всем виновата. Выгнал и рекомендации не дал. — Персиваль снова пожал плечами. — Бог знает, что с ней потом стало.
Злость, прозвучавшая в словах Персиваля, явно была вызвана классовой ненавистью, а не сочувствием к несчастной девушке — так решил Монк и сам устыдился своего суждения. Почему-то эта мысль прочно засела в его голове.
— Так вы не знаете, где она теперь?
Персиваль фыркнул.
— Девушка без места и без рекомендаций, одна-одинешенька. в Лондоне, да еще и с ребенком на руках? А как вы сами думаете? На мануфактуры с детьми не принимают, в публичные дома — тоже. В работном доме, надо полагать… Или в могиле.
— Как ее полное имя?
— Марта Риветт.
— Сколько ей было лет?
— Семнадцать.
Монка не удивило услышанное, но к горлу, тем не менее, подступил комок неистовой злобы и, как ни странно, на глаза навернулись слезы. Он сам не мог понять, что с ним происходит. Конечно, дело тут было не только в жалости к этой девушке, которую он даже ни разу в жизни не видел. Дело, наверное, было в сотнях таких же, как она, обесчещенных и изгнанных без малейшего на то основания. Ему, должно быть, не раз в прошлой, забытой жизни доводилось видеть их заплаканные лица, умирающую в глазах надежду, и уж наверняка он не однажды наблюдал их мертвые тела со следами голода, насилия, болезней.
Почему это так задевало его? Почему душа его до сих пор не огрубела? Может быть, нечто подобное случилось с кем-то из близких ему людей? Вполне вероятно, что он так никогда этого и не узнает…
— Кто еще был в курсе? — спросил Монк, и голос его дрогнул от еле сдерживаемых чувств.
— Только леди Мюидор, насколько мне известно. — На секунду в глазах Персиваля зажглась искра надежды. — Так, может быть, именно об этом узнала миссис Хэслетт? — Он слегка приподнял плечи. — И пригрозила рассказать миссис Келлард? И если она и впрямь все выложила ей в ту ночь…
Он не договорил. Да и не было нужды добавлять, что Араминта могла убить сестру в припадке ярости и стыда, чтобы завтра об их позоре не узнал весь дом. Версий было много, одна безобразнее другой, но что самое главное — они не имели отношения ни к самому Персивалю, ни к кому-либо из слуг.
— И вы до сих пор об этом не сболтнули? — недоверчиво переспросил Монк. — У вас в руках были такие важные сведения, и вы держали их в секрете? С чего бы это вдруг вы стали так осторожны? Ради чего? — В голосе его звучали презрение и насмешка. — Эти сведения давали вам власть, и я никогда не поверю, что вы не воспользовались ею.
Персиваль не растерялся.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, сэр.
Но Монк слышал, что лакей лжет.
— Какой смысл трепать языком? — продолжал тот. — Не в моих интересах. — Он усмехнулся. — Сэру Бэзилу это бы не понравилось, и я сам мигом очутился бы в работном доме. Теперь — совсем другое дело. Я руководствуюсь чувством долга, что только похвально в глазах других нанимателей. Когда речь заходит о сокрытии преступления…
— Итак, изнасилование вдруг стало преступлением! — с отвращением воскликнул Монк. — Когда же вы это осознали? Когда почувствовали, что сами висите на волоске?
Если Персиваль и смутился, то виду не подал.
— Речь не об изнасиловании, сэр, я — об убийстве. — Он еще раз слегка вздернул плечи. — Убийство леди — это ведь куда серьезнее, чем…
— Чем изнасилование горничной, к примеру, — вынужден был согласиться Монк, хоть это и было ему противно. — Ладно, вы можете идти.
— Доложить сэру Бэзилу, что вы желаете его видеть?
— Да. Но если хотите сохранить свое место, сформулируйте это как-нибудь иначе.
Персиваль счел возможным не отвечать и грациозно удалился.
Монк был слишком взбешен выплывшей на свет несправедливостью и слишком сосредоточен на предстоящем разговоре с сэром Бэзилом, чтобы тратить злость и презрение на лакея.
Минут через пятнадцать Гарольд сообщил, что сэр Бэзил готов встретиться с ним в библиотеке.
— Доброе утро, инспектор. Вы хотели меня видеть?
Сэр Бэзил стоял у окна за спинкой кресла.
Хозяин дома выглядел утомленным, морщины на его лице, казалось, залегли еще глубже. Монка раздражало в нем все: и поза, и выражение лица, и только что заданный вопрос.
— Доброе утро, сэр, — ответил Монк. — Да, я только что получил новые сведения. Мне хотелось бы от вас услышать, правда это или нет, а если правда, что вы об этом можете сообщить.
Сэр Бэзил не выразил особой озабоченности — лишь вежливый интерес. Костюм его был черным, но слишком элегантным для убитого горем человека.
— О чем бы вы хотели спросить, инспектор?
— О девушке, что работала у вас два года назад. Ее звали Марта Риветт.
Лицо сэра Бэзила застыло, он отвернулся от окна и выпрямился.
— Какое отношение это имеет к смерти моей дочери?
— Она была изнасилована, сэр Бэзил?
Глаза Бэзила широко раскрылись. Лицо выразило отвращение, затем — напряженную работу мысли.
— Понятия не имею!
Монк с трудом держал себя в руках.
— Разве она не пришла к вам с жалобой?
Легкая усмешка коснулась губ Бэзила, руки его сжались в кулаки и снова разжались.
— Инспектор, если бы у вас был дом с таким количеством слуг, половина из которых — юные и впечатлительные девушки с необузданным воображением, вы бы услышали много подобных историй. Конечно, она пришла ко мне и заявила, что была обесчещена, но трудно сказать, правду она говорила или же просто нагуляла ребенка и пыталась свалить вину на другого. Возможно, кто-то из слуг действительно силой добился ее внимания…
Сэр Бэзил снова сжал кулаки.
Монк вовремя прикусил язык и многозначительно взглянул ему в глаза.
— Вы сами-то верите своим словам, сэр? Вы же говорили с девушкой. И, насколько я понимаю, она обвинила в насилии мистера Келларда. А он, конечно, сказал, что не имеет к ней никакого отношения?
— Это относится к делу, инспектор? — холодно осведомился Бэзил.
— Если мистер Келлард изнасиловал девушку, то да. В этой давней истории может корениться нынешнее преступление.
— В самом деле? Что-то не улавливаю, каким образом? — любезно спросил сэр Бэзил, и в голосе его не было ни нотки гнева.
— Тогда я объясню, — процедил Монк сквозь зубы. — Если мистер Келлард изнасиловал эту несчастную и остался безнаказанным, а девушка была уволена, то это говорит многое о натуре мистера Келларда. Например, о его уверенности в том, что он может добиваться от женщин близости, не спрашивая их согласия. Отсюда один шаг до предположения, что он мог попытаться силой добиться близости миссис Хэслетт.
— И убить ее? — Сэр Бэзил задумался. Однако когда он вновь заговорил, в голосе его прозвучало сомнение. — Марта не упоминала, что он угрожал ей, да и сама была невредима…
— Вы ее осматривали? — смело спросил Монк.
На секунду сэр Бэзил вспылил:
— Конечно, нет. Да и зачем? Она, как уже было сказано, не выдвигала подобных обвинений.
— Осмелюсь предположить, что она просто не видела в этом смысла — и была права. Ее изнасиловали, а затем выбросили на улицу, не снабдив даже характеристикой.
Монк тут же пожалел об этих вырвавшихся в запальчивости словах.
