Леди Беатрис сжала ладонями виски, нарушая безупречность прически, и несколько секунд хранила молчание. Наконец она подняла глаза.
— А что нам оставалось делать, мистер Монк? Узнай об этом Араминта, жизнь ее была бы разрушена. Она не могла бы дальше жить с ним и развестись тоже не могла. Он ведь не покинул ее. Супружеская измена мужа — еще не повод для развода. Вот если изменяет жена — это совсем другое дело. Вам это должно быть известно. Все, что остаётся женщинам, — это молчать, чтобы не стать предметом насмешек и презрения. Она ни в чем не виновата, и она — моя дочь. Неужели вы сами не защищали бы свое дитя, мистер Монк?
Ему нечего было ответить. Такая любовь к своему ребенку, нежность и ответственность за его судьбу были незнакомы Монку. У него не было детей, а из родственников осталась лишь сестра Бет. Он вспомнил, как они гуляли с ней последний раз по берегу моря, с каким обожанием и преданностью смотрела она на него, как он заботливо помогал ей взобраться на очередной обломок скалы, пока они не вышли к пляжу, и теплые недавние воспоминания нахлынули вдруг на Монка.
— Наверное, защищал бы, мэм. Но, имей я дочь, она, скорее всего, работала бы горничной, как Марта Риветт, — безжалостно сказал он и увидел, как на лице леди Беатрис отразились боль и чувство вины.
Дверь открылась, и вошла Араминта с вечерним меню в руке. Она удивленно взглянула на Монка, затем повернулась и всмотрелась в лицо матери. На Эстер, как и следовало ожидать, она внимания не обратила.
— Мама, ты плохо выглядишь. Что случилось? — Она снова повернулась к Монку, глаза ее осуждающе вспыхнули. — Моя мать нездорова, инспектор. Неужели вы не можете оставить ее в покое хотя бы из вежливости? Она все равно не скажет вам ничего нового. Мисс Лэттерли откроет вам дверь, а лакей вас проводит. — Араминта повернулась к Эстер, и в голосе ее зазвучало откровенное раздражение. — Мисс Лэттерли, приготовьте маме лекарственный отвар и дайте нюхательной соли. Думаю, вам не надо напоминать, в чем заключаются ваши обязанности. Впредь относитесь к ним более ответственно, иначе нам придется подыскивать другую сиделку.
— Я здесь с разрешения сэра Бэзила, миссис Келлард, — сухо сказал Монк. — Мы обсуждаем весьма больную тему, и, если мы этого не сделаем, следствие затянется, причинив вам новые неприятности. В доме произошло убийство, и леди Мюидор не меньше других заинтересована в том, чтобы убийца был найден как можно скорее.
— Мама?
Араминта вопросительно взглянула на леди Беатрис.
— Да, конечно, — очень тихо произнесла та. — Я подозреваю…
Глаза Араминты широко раскрылись.
— Подозреваешь? О… — Внезапно какая-то пугающая мысль вторглась в ее сознание, и Араминта медленно повернулась к Монку. — О чем вы беседовали, мистер Монк?
Леди Беатрис набрала воздуху в легкие, но так ничего и не сказала. Вместо нее заговорил Монк:
— Леди Мюидор уже ответила на все мои вопросы, — произнес он. — Благодарю за предложенную помощь, но наш разговор касался неизвестных вам фактов.
— Я не предлагаю никакой помощи. — Араминта даже не оглянулась на мать, взгляд ее был устремлен на Монка. — Я просто желаю знать, о чем сейчас шла речь.
— Прошу прощения, — сказал Монк с едва уловимой насмешкой в голосе. — Я думал, вы пытаетесь помочь следствию.
— Вы отказываетесь сказать мне?
Дальше увиливать было невозможно.
— Если вы настаиваете именно на такой формулировке — да, мэм, отказываюсь.
Нежное лицо Араминты стало почти спокойным, в глазах мелькнуло даже нечто напоминающее удовлетворенность.
— Потому что речь шла о моем муже. — Она полуобернулась к леди Беатрис, и внезапно между ними встала почти осязаемая стена страха. — Ты пыталась защитить меня, мама? Ты знаешь что-то о Майлзе? Он как-то связан…
Голос ее прервался.
Леди Беатрис протянула было руки к дочери и тут же их опустила.
— Нет. Об этом я не знаю ничего, — еле слышно произнесла она. — И у меня нет причин думать, что Майлз…
Она не договорила.
Араминта повернулась к Монку.
— А что думаете вы, мистер Монк? — с деланым спокойствием спросила она. — То, о чем вы говорили, существенно для вас, не так ли?
— Я еще не знаю, мэм. Я ничего не могу сказать, пока не выясню все окончательно.
— Но это как-то связано с моим мужем? — настаивала Араминта.
— Я не собираюсь ничего обсуждать, пока не дознаюсь правды, — ответил Монк. — Я ведь могу и ошибаться.
Лицо Араминты застыло. Она снова перевела взгляд с Монка на мать.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, мама. — Она умышленно скопировала интонации Монка. — Но вы говорили о том, что Майлз был увлечен Октавией, что он пытался силой добиться ее близости и, получив отказ, убил ее?
— Ты ошибаешься, — шепотом произнесла леди Беатрис. — Ты не имеешь права так о нем думать.
— И все же вы обсуждали именно это, — повторила Араминта. Каждое слово она выговаривала медленно и весомо, словно резала себя по живому. — Мама, я не заслужила, чтобы мне лгали!
Леди Беатрис сдалась — дальше обманывать дочь она не могла. Тишина была пронизана страхом, как воздух перед грозой — электричеством. Леди Беатрис сидела неподвижно, устремив незрячий взгляд прямо перед собой.
— Марта Риветт заявила, что Майлз ее изнасиловал, — ровным, бесстрастным голосом сообщила она. — Поэтому ей и пришлось покинуть дом. Твой отец выгнал ее. Она была… — Леди Беатрис умолкла. Упоминать о ребенке не стоило. Сама Араминта была бездетна. Но Монк твердо знал, что за слова застыли на губах леди Беатрис. — Она была безответственна, — закончила леди Мюидор с убитым видом. — Мы не могли ее оставить в доме после того, что случилось.
— Понимаю.
На бледных щеках Араминты вспыхнули два багровых пятна.
Дверь снова отворилась, и в комнату вошла Ромола. Она увидела перед собой немую сцену: неподвижно сидящая леди Беатрис, Араминта с застывшим лицом, растерянно стоящая позади кресла Эстер и, наконец, подавшийся вперед Монк. Ромола взглянула на меню в руках Араминты, но тут же сообразила, что вряд ли речь шла о вечерних блюдах.
— Что происходит? — спросила она, обводя присутствующих взглядом. — Вы узнали, кто убил Октавию?
— Нет! — довольно резко ответила леди Беатрис, повернувшись к Ромоле. — Мы говорили об уволенной два года назад горничной.
— В какой связи? — В голосе Ромолы слышалось недоверие. — Уверена, что к делу это не относится.
— Возможно, и так, — согласилась леди Беатрис.
— Тогда зачем же тратить время на пустые разговоры? — Ромола прошла в середину комнаты и, заботливо оправив юбки, присела на один из стульев. — Вы все как будто напуганы чем-то. Что-нибудь стряслось с этой горничной?
— Понятия не имею! — с внезапным раздражением ответила леди Беатрис. — Хотя, полагаю, это вполне возможно.
— Почему? — Ромола теперь тоже была смущена и испугана. — Вы не дали ей характеристику? За что ее вообще уволили? — Она оглянулась на Араминту, приподняв брови.
— Да, я не дала ей характеристику, — без всякого выражения подтвердила леди Беатрис.
