в комнату — зачем бы я сам стал их там прятать? Я же не дурак! Я бы вытер нож и вернул его на кухню, а шелк — сжег бы! Так что мне мешало? — Он сглотнул и повернулся к Ивэну. — Я бы никогда не оставил их там, где вы их нашли.
— Да, полагаю, вы бы так не поступили, — согласился Монк. — Но вы могли быть уверены, что уж вашу комнату мы обыскивать не станем. Вы заставили нас подозревать мистера Келларда, Роз, даже миссис Келлард. Где гарантии, что вы не хранили эти вещи у себя с намерением подбросить их в подходящий момент кому-нибудь из этих троих?
Персиваль облизнул пересохшие губы.
— Тогда почему я этого до сих пор не сделал? Я же могу легко войти в любую спальню и выйти из нее; кто меня заподозрит, если я выполняю свою работу — приношу и уношу? Да я бы не стал их хранить у себя! Я бы скорее спрятал их в спальне того же мистера Келларда… или в чьей-нибудь еще!
— Вы не знали, что мы устроим обыск сегодня, — заметил Монк, пуская в ход последние доводы, которым и сам не верил. — Возможно, вы так и собирались сделать, но мы вас опередили.
— Да в моем распоряжении была не одна неделя! — возопил Персиваль. — Я уже сто раз мог это сделать, а потом вам же и подсказать, где искать. Что мне стоило намекнуть, будто я видел, как кто-то что- то перепрятывал, или подбить миссис Боден пересчитать свои ножи? Послушайте, вы же сами знаете, что я так бы и сделал.
— Да, — согласился Монк. — Это я знаю.
Персиваль поперхнулся.
— Ну? — сказал он еле слышно, как только вновь обрел дар речи.
— Вы пока можете идти.
Лакей уставился на Монка, затем круто повернулся и вышел, чуть не задев плечом стоящего у дверей Ивэна.
Монк поглядел на сержанта.
— Не думаю, что это был он, — тихо произнес Ивэн. — Иначе получается какая-то бессмыслица.
— Да… Я тоже не думаю, — согласился Монк.
— А если он попробует бежать? — встревожился Ивэн.
Монк покачал головой.
— Мы бы хватились его через час и подняли на ноги всю полицию Лондона. Он прекрасно понимает это.
— Тогда кто же? — спросил Ивэн. — Келлард?
— Или Роз и впрямь настолько верила в его любовную связь с Октавией, что тронулась от ревности? — вслух размышлял Монк.
— Или кто-то, кого мы еще даже и не подозреваем, — горько усмехнувшись, добавил Ивэн. — Хотел бы я знать, что обо всем этом думает мисс Лэттерли.
Монк не ответил сержанту, потому что в дверь просунулась голова Гарольда. Лицо лакея было бледным, широко раскрытые глаза — тревожны.
— Мистер Филлипс спрашивает, все ли у вас в порядке, сэр?
— Да, спасибо. Пожалуйста, передайте мистеру Филлипсу, чтобы он воздержался от далеко идущих предположений и попросил зайти сюда мисс Лэттерли.
— Сиделку, сэр? Вам нездоровится? Или вы собираетесь…
Он замолчал, напутанный силой собственного воображения.
Монк кисло улыбнулся.
— Нет, я пока не собираюсь делать заявлений, от которых кому-то может стать дурно. Я просто хотел узнать ее мнение кое о чем. Так вы идете или нет?
— Да, сэр. Я… да, сэр.
И Гарольд исчез, радуясь, что легко отделался.
— Сэр Бэзил будет недоволен, — сухо заметил Ивэн.
— Наверно, — согласился Монк. — Да и остальные тоже. Все они с нетерпением ждали, когда наконец Персиваля арестуют, дело закроют, а полиция уберется из этого дома.
— А уж кто будет рвать и метать, — с кислой миной проговорил Ивэн, — так это Ранкорн.
— Да, — с каким-то даже удовлетворением медленно вымолвил Монк. — И еще как!
Ивэн присел на подлокотник одного из кресел миссис Уиллис, покачал ногой.
— Боюсь, то, что вы не арестовали Персиваля, подстегнет кого-то к дальнейшим действиям.
Монк нехотя усмехнулся.
— Весьма утешительная мысль, — проворчал он.
Тут в дверь постучали, и в комнату вошла удивленная и озадаченная Эстер.
Ивэн прикрыл дверь и прислонился к ней плечом. Монк вкратце передал Эстер все, что произошло, упомянув для ясности и собственные впечатления.
— Значит, кто-то из домочадцев, — тихо сказала она.
— Что заставляет вас так думать?
Она чуть пожала плечами и сдвинула брови.
— Леди Мюидор чего-то боится, причем не того, что уже случилось, а того, что может случиться. Арест лакея ее бы не обеспокоил, скорее, она бы почувствовала облегчение. — Эстер устремила на Монка взгляд своих серых глаз. — Вы в итоге покинете дом, газеты перестанут упоминать Мюидоров, жизнь войдет в прежнюю колею. Домочадцы прекратят подозревать друг друга и отводить от себя подозрения.
— Майлз Келлард? — спросил он.
Эстер нахмурилась, медленно подыскивая слова:
— Если это сделал именно он, то, наверное, в панике. По-моему, ему не хватило бы мужества так хладнокровно заметать следы. Я имею в вреду: перепрятать нож и пеньюар в комнату Персиваля. — Она немного помолчала. — Думаю, если убил он, то нож прятал кто-то другой — возможно, Араминта. Может быть, поэтому он ее и боится?
— А леди Мюидор знает это или подозревает?
— И то и другое возможно.
— Или это Араминта убила свою сестру, застав ее с мужем, — внезапно предположил Ивэн. — Такое тоже вполне вероятно. Застала их вместе, убила сестру, а мужу пригрозила, что свалит все на него.
Монк взглянул на сержанта с нескрываемым уважением. Ему самому эта версия еще в голову не приходила.
— Может, и так, — сказал он. — Куда труднее предположить, что Персиваль пробрался тайком к Октавии, был отвергнут и поэтому ее зарезал. Желая соблазнить ее, он не стал бы брать с собой кухонный нож, да и она вряд ли бы вооружилась ножом, разве что наверняка ожидала его прихода. — Монк оперся поудобнее на одно из кресел миссис Уиллис. — Но если она его ожидала, — продолжил он, — гораздо проще было сказать отцу, что ей не дает прохода лакей. Сэр Бэзил уже доказал, что может без колебаний вышвырнуть на улицу невинного человека, если затронута честь кого-либо из домочадцев. Думаю, он тем более не стал бы медлить в отношении действительно виновного.
Монк взглянул на Ивэна и Эстер. Оба явно были с ним согласны.
— Вы собираетесь доложить обо всем сэру Бэзилу? — спросил Ивэн.
— У меня нет выбора. Он ждет, что я немедленно арестую Персиваля.
— А Ранкорну? — настаивал Ивэн.
— Ему я просто обязан доложить. Сэр Бэзил так или иначе…
Ивэн улыбнулся, он понял все с полуслова. Монк повернулся к Эстер.
— Будьте осторожны, — предупредил он. — Кто-то очень хочет, чтобы мы арестовали Персиваля. Кем бы он ни был, он расстроится, узнав, что мы отпустили лакея, и может наделать глупостей.
— Я буду осторожна, — спокойно сказала Эстер.
Ее невозмутимость уже раздражала Монка.
— Вы не представляете, чем рискуете. — Голос его стал резким. — Вам может грозить серьезная опасность.
— Я хорошо знакома с опасностью. — Эстер встретила серьезный взгляд Монка, и он ее, кажется, позабавил. — Я видела смертей побольше вашего, да и ко мне самой смерть подбиралась порой куда ближе,
