полковое знамя после штурма Талаверы, а на полу натоптано столько навоза, что хватило бы на все испанские поля до самой Малаги!
Он остался перед дверями, а я направился к владельцу 'посады', который у плиты поджаривал тонкие ломтики хлеба в масле. Хозяйка устроилась на полу, мешая угли в камине, причем вместо кочерги она орудовала старым ружейным стволом.
- Кому принадлежит особняк там, перед воротами? - спросил я.
- Уважаемому человеку, - ответил хозяин. - Самому богатому и знатному человеку нашей провинции.
- Да я и сам вижу, что такой дом - не для гусей и козлов! - усмехнулся я. - Но как зовут владельца? Хозяин глянул на меня недружелюбно.
- Дом принадлежит его светлости, высокородному господину маркизу де Болибару, - пробурчал он.
- Маркиз де Болибар! - повторил я. - Этот высокомерный господин, который чересчур гордится своей знатностью?
- О нет, да как вы такое подумали? Самый приветливый и благосклонный к людям господин, несмотря на высокое происхождение! Истинно скромный христианин и вовсе не гордый, он с последним водоносом на улице беседует так же приветливо, как со священником!
- Но, верно, - возразил я, - он не в полном рассудке. Уличные мальчишки, должно быть, бегают за ним - мне так рассказывали. Дразнят его, окликают по имени, высмеивают между собой...
- Сеньор кабальеро! - испуганно возмутился хозяин. - Кто вам мог сказать такую чушь? Да в провинции не найти человека умнее, позвольте вам сказать. Крестьяне из всех деревень округи приезжают к нему, когда у них бывают затруднения - со скотом, или с женами, или из-за высоких налогов. Он всем дает советы, а если надо - помогает деньгами!
Эти слова хозяина никак не вязались у меня с той сценой, свидетелем которой я был только что. Образ старика, безразлично шествующего среди толпы шумно приветствующих его лакеев, стоял у меня перед глазами. Я хотел было рассказать хозяину о том, что видел. Но туг до моих ушей донеслась трель горна, а затем - и стук копыт. Я вышел и увидел всадников.
Наш полк прибыл. Гренадеры, грязные и покрытые потом после многочасового марша, рассаживались прямо на землю у дороги. Офицеры спрыгивали с лошадей и звали своих денщиков. Я подошел к полковнику и отдал рапорт.
Полковник выслушал меня весьма небрежно. Он осматривал местность, соображая, как лучше обустроить линию укреплений, и мысленно возводил земляные валы, бастионы, минные траншеи и редуты для обороны города.
Около повозки с вещевыми мешками офицеров стоял капитан Брокендорф. Я подошел к нему и сразу же рассказал об удивительной утренней прогулке маркиза де Болибара. Он выслушал меня, недоверчиво покачивая головой. Но лейтенант Гюнтер, присевший рядом на походное ведро, заметил:
- Среди этих испанских аристократов попадаются удивительные чудаки. Они не могут наслушаться своих бессчетных, красиво звучащих имен, которые так длинны, что за то же время можно прочитать 'Отче наш'. Им доставляет удовольствие целый день выслушивать из уст своих лакеев свой полный титул. Когда я жил в Саламанке на квартире у одного графа де Вейра...
И он рассказал сцену, которую наблюдал в доме гордого испанского аристократа. А лейтенант Донон вдруг вмешался;
- Болибар? Ты говоришь, его зовут Болибар? Но ведь и наш маркезино был тоже Болибар!
- И правда, как это я забыл! - вскричал Брокендорф. - И он же мне рассказывал, что у его родственников есть имения около Ла Бисбаля!
В нашем полку служил добровольцем молодой знатный испанец, один из немногих среди своей нации, кого увлечение идеями свободы и равенства перед законом привлекло на сторону Наполеона и Франции. Со своей семьей он порвал совершенно и сообщил о своем подлинном имени и происхождении только двум- трем товарищам. Но испанские крестьяне знали его и звали 'маркезино' он был небольшого роста и хрупкого сложения, - и под этой кличкой его знал весь полк. Несколько дней назад он погиб в бою с герильясами, и мы похоронили его на кладбище деревни Баскарас.
- Нет сомнения, Йохберг, - продолжал Донон, - этот ваш маркиз де Болибар - родственник нашего маркизика. И наш долг - сообщить старому маркизу - конечно, осторожно, самым щадящим образом - о смерти нашего храброго товарища. Не желаете ли сделать это сами, Йохберг, раз вы уже знаете господина маркиза?
Я отдал честь и направился с одним из моих солдат к особняку аристократа, обдумывая по дороге, с какими словами мне подобает к нему обратиться и как смягчить жестокое известие.
Особняк от дороги отделяла стена, но в ней было несколько проломов, так что сократить путь не составило труда. Когда я приблизился к зданию, внутри послышались крикливые не то жалобные, не то возмущенные голоса. Я постучал в дверь.
- Кто там? - спросили изнутри, и шум сразу стих.
- Мирные люди, - ответил я.
- Какие люди?
- Я - немецкий офицер.
- Ave Maria purissima![4] Это - не он, - жалобно воскликнул голос за дверью.
Дверь отворили, и я вошел в дом.
Я стоял в передней и смотрел на слуг, тех самых, которых уже видел в парке. Тот лохматый малый, что называл маркиза своим другом, тоже был здесь и подошел ко мне своей танцмейстерской походкой. Он раскраснелся от волнения как вареный рак и горделиво представился мне гофмейстером и управляющим имения господина маркиза.
- Но я хотел бы поговорить с маркизом лично! - возразил я.
Гофмейстер набрал полную грудь воздуха и забавным жестом схватился за виски.
- Господина маркиза? - простонал он. - О, милосердный Боже! Боже милосердный!
Он сделал короткую паузу и продолжил:
- Господин лейтенант, или господин капитан, или как вас называть? Увы, господина маркиза нет дома...
- Как - нет дома? - строгим тоном спросил я. - Полчаса тому назад я видел его в парке!
- Да, полчаса назад, - а теперь он исчез... И гофмейстер тут же обратился к человеку, только что вошедшему в переднюю:
- Паскуаль! Ты был на конюшне? Которой лошади там недостает?
- Все лошади на месте, сеньор Фабрисио.
- И верховые Иноходец Капитан и Сан Мигель? И Эрмоса - тоже в деннике?
- Все на месте, - заверил конюх. - Ни одной не брали...
- Тогда - помоги нам Бог, святая Дева и все святые... С нашим господином случилось какое-то несчастье, он исчез...
Я вмешался:
- Когда вы в последний раз видели господина маркиза?
- Около получала назад, в его спальне, он там стоял и смотрел в зеркало. А я должен был, как у нас заведено, поминутно заглядывать в комнату и спрашивать маркиза о самочувствии; то я спрашивал, как господин провел ночь, то изображал его друга из Мадрида: 'Небо да приветствует тебя, Болибар! Как ты доехал?' И это я повторял несколько раз, пока он изучал свое лицо перед зеркалом...
- А сегодня утром в парке?
- О, господин маркиз был сегодня очень странный. Нам всем велел спрятаться в кустах, окликать его и приветствовать. Один Бог знает, что имел в виду наш господин, но только он никогда и ничего не делает без цели и смысла...
Тем временем пришел садовник со своими помощниками. Гофмейстер обратился к ним и строго спросил:
- Вы еще ждете здесь? Вы должны выкачать воду из бассейна, и поскорее! - И - уже мне - добавил со
