скромные апартаменты ожидаются столь высокие гости. Я накрасила один глаз, когда в дверь настойчиво позвонили.
– Кто там?
– Откройте, пожалуйста, мы за вами.
– А где Максим Алексеевич? За дверью слегка замялись.
– Ну, девушка, милая, не будет же он лезть к вам на третий этаж. Внизу он, в машине. Ждет.
Может, кому и все равно, но я на такое ответственное свидание с одним накрашенным глазом идти не могу. Я набралась наглости и сказала:
– Пусть подождет, я сейчас сама спущусь. За дверью озадаченно замолчали. Ну и пусть, если я им так нужна, могут и подождать пару минут. Я пошла заканчивать макияж и по дороге выглянула в окно. Во дворе стоял черный джип, около которого курил бритый парень.
Я уже закончила приводить себя в порядок, взяла сумку, сотовый Жени и направилась к выходу, когда во дворе началось что-то непонятное. Мне показалось даже, что стреляют. Хотя поручиться не могу, так как раньше я настоящих выстрелов никогда не слышала. Я даже в тир не хожу, что мне там делать?
Я подскочила к окну. Там творилось невообразимое. Нет, ну для голливудского боевика это, может, так себе, ничего особенного, средняя сцена, но для нашего скромного двора такое количество шикарных импортных машин, людей с автоматами, пистолетами и еще бог знает с чем – это нонсенс.
Опять раздался звонок в дверь, но открывать я уже не спешила.
– Кто там?
– Открывай, мы за тобой.
– Нет уж! Тут больно много желающих на меня одну. Пароль говорите какой-нибудь, что ли, а то нипочем не открою.
– Молодец, милая, но открыть придется, а то мы ведь уедем, а те вернутся. Обязательно вернутся, поверьте. Вы теперь многим нужны, девушка, но живой вы нужны только нам. Так что уж вы решайтесь побыстрее.
Я с радостью узнала голос Макса. Я даже удивилась, почему он мне в прошлый раз мог показаться неприятным. Такой милый голос. Родной прямо. Я живенько выдернула табуреточную ножку из дверной ручки и распахнула дверь.
Глава 8
Антон
Понедельник для Антона Евгеньевича начался, прямо надо сказать, неплохо. Солнце светило вовсю, день обещал быть удачным. Для кого, может, это и не было особенно приятным, есть люди, которым начинать трудовую неделю легче в понурый, дождливый даже день. Но у Антона был сегодня законный, честно заслуженный выходной. И его он собирался провести с максимальной пользой. Поваляться немного в кровати, слегка прибраться в своей холостяцкой квартире, затем поехать в гараж, поколдовать над старенькой «восьмеркой», которая благодаря его стараниям и выглядит, и бегает не хуже иной новой. Затем планы становились еще привлекательнее. Часов в шесть он захватывает с работы девушку Раечку и едет в пригород к своему другу Егору, который к их приезду должен истопить баню и накрыть стол со всеми вытекающими последствиями.
Такие вот незамысловатые, но многообещающие планы роились в голове капитана Скворцова в прекрасное солнечное утро понедельника. И ведь, надо сказать, начали они сбываться ровно так, как и были задуманы. Он повалялся в постели, позавтракал, разложил по местам одежду и книги, даже не поленился пропылесосить палас и собирался уже в гараж. Телефонный звонок застал его за шнуровкой кроссовок.
– Скворцов? Антон? Ты? – с досадой услышал капитан голос Палыча.
Палыч, полковник Никита Павлович Хрущев, был непосредственным начальником Антона. Сочетание Никита и Хрущев почему-то казалось необыкновенно забавным всем, кто знакомился с полковником. Хотя если хоть слегка задуматься, то ничего странного в том, что мальчика, родившегося в шестидесятом году и носившего фамилию Хрущев, назвали именно Никитой, заметить невозможно. Так же ничего странного нет и в том, что мальчик этот к сорока годам облысел и округлился, после чего стал необыкновенно похож на своего знаменитого тезку. Видимо, много мытарств было у бедного малыша с таким сочетанием имени и фамилии, так как к своим сорока годам он люто ненавидел кукурузу и это самое сочетание. Все знакомые, включая начальников и подчиненных, звали его в связи с этим просто Палычем. А полным именем величали только по особо торжественным случаям либо в гневе.
Звонок Палыча утром в выходной день мог означать для Антона только одно: данный государством, честно заработанный выходной накрылся. И он оказался прав.
– Антоша, дорогой! Отставить отдых. Пулей лети сюда. Заскочишь к себе, захватишь папку с делом того, неопознанного парня, убитого на лестничной клетке в восемнадцатом доме по улице Радио, и сразу ко мне. По дороге прикинь, как повыгоднее высветить наше участие в расследовании этого дела. Тут, видишь ли, какая фигня получается. У нашего покойника родственники объявились. Да такие, что за бездействие могут взять нас за одно интересное место. Короче, тут сидит их представитель и жаждет ознакомиться с материалами дела. Я сейчас пошлю его с Зайцевой в морг на предварительное опознание. Но к их возвращению я должен быть полностью в курсе событий. Понял суть? Даю тридцать минут на все про все. Действуй. Жду.
Настроение у Антона резко упало. И не только из-за испорченного выходного и неминуемой ссоры с Раечкой. Дело в том, что по поводу данного убийства капитан Скворцов никаких шагов не предпринял. Он, конечно, был обязан это сделать, но ведь было же воскресенье. И главное, он точно знал, что дело это ему не отдадут, ведь в понедельник у него выходной. Утром на оперативке Палыч должен был назначить ведущего следователя, который и предпринял бы все необходимые, по его мнению, шаги.
Закончив осмотр места преступления, Антон поговорил с участковым, со свидетелями, допросил хозяйку квартиры, да тем и ограничился. Вернувшись в отделение, едва успев пообедать, он снова поехал на вызов. Вообще после улицы Радио у него было еще три оперативных выезда, он вымотался и устал, как собака, даже поспать по-человечески не получилось… Короче говоря, поутру Скворцов со спокойной душой и чистой совестью сдал дежурство и двинулся домой досыпать.
И вот теперь такая неприятность. Личность убитого не опознана, а главное, никаких шагов в этом направлении не сделано. Фото с места преступления не напечатаны, вскрытия наверняка тоже еще не было, даже самой папки с данным делом в природе не существует. С чем идти к начальству, совершенно непонятно.
Такие вот невеселые мысли посетили голову Антона Евгеньевича в то время, как ноги проворно несли его по направлению к отделению.
Быстренько сложив листочки, исписанные вчера, в первую попавшуюся чистую папку, он ходко потрусил в кабинет Палыча…
…Спустя полчаса капитан, грустный и раскаявшийся, вернулся в свой кабинет, где сразу же развернул бурную деятельность. Ведь Палыч в присутствии адвоката семьи Гороховых от его, Антонова, имени клятвенно пообещал к 19.00 навести строжайший порядок в деле. Бросить все силы на расследование убийства младшего Горохова и ровно в 19.00 представить отчет о проведенных мероприятиях господину адвокату Егорову Вячеславу Алексеевичу.
Вид у этого Вячеслава Алексеевича был такой, что Скворцов понял: надо шевелиться побыстрее и к 19.00 представить если не убийцу, то хотя бы одного подозреваемого, иначе у него явно будут неприятности по службе.
В срочном порядке были вызваны и опрошены свидетели событий, предшествующих убийству: Орлова Марина Анатольевна и Галич Вячеслав Павлович. Несмотря на то что третий участник вечеринки не явился, к 17.00 благодаря их показаниям и показаниям, взятым в воскресенье непосредственно на месте преступления, картина происшедшего стала более-менее ясна для капитана Скворцова. Выявились двое подозреваемых.
Во-первых, Михайлова Янина Петровна, которая имела все возможности убить Евгения Горохова, а также доступ к орудию преступления, и на фоне всего этого алиби у нее не было совершенно никакого. Зато трудновато было и с мотивом.
Во-вторых, Михайлов Игорь Валерьевич. Этот кандидат в подозреваемые нравился Антону значительно
