нельзя. Опасность от этого не уменьшится. Нужно думать, как быть дальше. Завтра мне надо на работу. Отпроситься по болезни я могу на один, ну максимум на два дня, а это ничего не решает. Они, наверное, умеют ждать. Да и в магазин надо сходить за едой для себя и собаки… Нет, долгое осадное положение я наверняка не выдержу, придется выходить на улицу. А там я удобная мишень – стреляй с любой стороны, точно не промажешь.
Ничего путного не надумав, я решила лечь спать, а утром вместо работы топать в милицию к Антону Евгеньевичу, плакать и просить защиты. Неизвестно, воспримут ли меня там всерьез, но больше мне надеяться было не на что и не на кого. Положив Дизеля на коврик у двери и приказав стеречь, я легла на диван да так и уснула без подушки и простыни, под пушистым пледом с тигром. Ночь прошла на удивление спокойно, и проспала я опять почти до девяти часов. На работу я хожу к десяти, время еще есть собраться, позавтракать. Можно даже особенно не торопиться, я ведь решила сегодня отпроситься, а это можно сделать и по телефону. В окно заглядывало весеннее солнышко. Может, из-за него, может, потому, что я выспалась неплохо, настроение было значительно лучше, чем вчера вечером. Все казалось не таким уж непоправимым. Не могут мне не поверить в милиции, ну а если поверят, то обязательно помогут, не оставят без защиты одинокую, несчастную девушку.
С такими оптимистичными мыслями я шла в кухню, когда вдруг услышала музыку. Тихую, но навязчивую. Всего несколько аккордов, которые повторялись и повторялись. Потом вдруг все смолкло, но, как только я пошевелилась, музыка раздалась вновь. Она слышалась, кажется, из ванны… Я похолодела. С ума я схожу, что ли, что может играть в моей ванной? Там нет даже радио. Музыка ненадолго смолкла и зазвучала вновь. Объятая страхом, я распахнула дверь ванной. Опасность всегда лучше встречать лицом к лицу. Раз она пришла, то уж не уйдет, бойся не бойся… В ванной ничего и никого необычного не было, а музыка доносилась из кучи грязного белья. Я чуть не расхохоталась, когда поняла, что меня так напугал обычный звонок сотового телефона, забытого мной при всей этой суете в кармане халата. Стоит ли брать трубку? Ведь звонят не мне, а Жене, это понятно. Но тот, кто звонит, явно не в курсе, что его больше нет… Иначе зачем звонить? Надо сказать, а то вдруг в милиции еще не установили его имя и адрес. Тогда звонок здорово помог бы. Телефон надрывался и надрывался. Раздумывать было некогда, и я нажала на кнопку ответа.
– Женька! Чем ты там занимаешься, мать твою, звоню все утро?! – рявкнул мне прямо в ухо раздраженный мужской голос. – Сам кричал, что срочно, нервы все мне истрепал, а теперь дрыхнешь! И чего ты там делаешь со своей красоткой, что трубку берешь только с сотого звонка?! Говори срочно адрес, куда мне приехать за тобой? Сначала дело, а девочки после. Тем более что, если все правда, времени у нас в обрез.
Все это он выпалил, пока я прикидывала, как бы мне поделикатнее сообщить нервному дяденьке, что случилось.
– Не кричите, пожалуйста. Это не Женя. Он не может подойти к телефону… Я вам сейчас все объясню, только вы успокойтесь, пожалуйста. Дело в том…
– Меня совершенно не волнует, в чем там у вас дело! Вы передайте этому паршивцу, что так дела не делаются. Заварил кашу, так не лезь в кусты. Как его светлость освободится и соизволит подойти к телефону, пусть перезвонит. Я жду. Передайте, что я только что вернулся, даже дома еще не был, а он подойти, видите ли, не может, министр! Так и скажите – Макс ждет звонка. Срочно!
После этого вспыльчивый Макс бросил трубку, не вникая в мои объяснения. Короткие гудки здорово разозлили меня, и я решила плюнуть на Макса вместе с его проблемами. Но вспомнила, как здорово он нервничал, когда говорил по телефону, и мне стало его жаль. Может, он и не виноват, что мама не научила его разговаривать с людьми по-человечески. Телефон у Жени был очень хороший, дорогой, естественно, с автоматическим определителем номера. Я без труда смогла записать номер, с которого звонил загадочный Макс. Судя по цифрам, это был обычный семизначный городской телефон. Если я правильно поняла, то вспыльчивый Макс сидит и ждет звонка именно по тому номеру, с которого звонил сам. Что же, дам ему еще один шанс узнать о судьбе несчастного Евгения.
Набрав номер, я услышала хорошо поставленный женский голос:
– Здравствуйте, вас слушают. Чем я могу вам помочь?
– Девушка, позовите, пожалуйста, Макса.
– Вы не туда попали, тут нет никакого Макса. – Вежливости и заинтересованности в голосе явно поубавилось.
В трубке опять раздались противные короткие гудки.
Что же они все сегодня как сговорились трубки бросать?! Ну что же, попробую еще раз. Может, соединилось неправильно. Ведь, если дамочка сидит у телефона, она не могла не видеть таинственного Макса. Он звонил оттуда всего две минуты назад.
В трубке послышался тот же приятный голос:
– Здравствуйте, вас слушают. Чем я могу вам помочь?
– Девушка, подскажите, пожалуйста, куда я попала?
– Вы попали в приемную президента промышленной группы «Альянс» Максима Алексеевича Горохова. А Макса никакого здесь нет, – добавила она ехидно.
Я поняла, что действительно ошиблась, видимо, техника, даже импортная, далеко не совершенна, и определитель номера дал сбой. Звонить из приемной президента такой громадищи, как «Альянс», мне не могли, это понятно даже ребенку. Желая как-то выйти из положения и не показаться дурочкой, которую обманул кавалер, всучивший неправильный номер, я начала объяснять девушке, в чем дело:
– Видите ли, видимо, мой определитель немного сломался, так как согласно ему с вашего номера мне только что звонил мужчина, представился Максом и сказал, что ждет по этому номеру звонка от Жени. Так вот я и хотела ему сказать, чтобы не ждал и время не терял. Так что извините меня, пожалуйста…
Закончить я не успела. Девушка тихо охнула и залепетала:
– Извините меня, ради бога, что же вы сразу не сказали, что вы от Евгения Алексеевича? Боже мой, Максим Алексеевич предупреждал, чтобы с ним его соединять без промедления. А о вас он не упоминал, так что извините, ради бога, за резкость. Соединяю вас с Максимом Алексеевичем. Говорите.
Девушка чуть не плакала, а я просто обалдела. Так что, Женя брат президента «Альянса»? С ума сойти! Или это просто совпадение отчества?
– Говорите, девушка! – нетерпеливо уже в который раз повторил раздраженный мужской голос на том конце провода. Да, это он, тот самый Макс, голос, несомненно, его. – Что вы хотели сказать мне о Евгении, почему мне не ждать его звонка? Что с ним?! Ну, говорите же, не тяните!
– Женя… Он умер. Его вчера убили, – наконец решилась я.
– Как убили?! Что вы несете, девушка?! Он вчера звонил, просил побыстрее связаться с ним… Да, говорил, что было покушение, но все же ведь обошлось! Я думал это так, ерунда, и он, как всегда, все преувеличил… – Голос Максима Алексеевича стал ужасно растерянным.
– Да. Было покушение, я сама видела. И звонил он утром, видимо, именно вам. А потом его действительно убили. Прямо с телефонной трубкой в руках. Я мало знала Женю. Да и вас не имею чести знать, но соболезную. Подробности вы можете узнать в четвертом отделении милиции. Дело об убийстве пока ведет капитан Скворцов Антон Евгеньевич… – Я не знала, что еще нужно сказать в такой ситуации. – Документов никаких при Жене не было, поэтому, видимо, вам и не сообщили. Может, просто еще не узнали, кто он такой… вчера же было воскресенье… выходной… Извините… Телефон оказался у меня случайно, я просто забыла про него от таких потрясений. Вы скажите, куда его привезти, и я верну…
– Что?! Что вы несете, девушка, какой телефон?! Женьку убили, брата моего родного, какой, к черту, телефон?! Это невозможно, этого просто не может быть!!! Вы та девушка, у которой он ночевал сегодня? Да или нет? Да отвечайте же быстрее, черт вас возьми!
– Да, это я. А откуда вы знаете?
– От него. Ведь он звонил мне… Где вы находитесь? Адрес, быстро! Сидите тише мыши и никому не открывайте дверь, даже милиции. Я вам это приказываю! Вы слышите меня? Приказываю! Я сейчас же пришлю за вами людей. Нет! Сам приеду! И не открывайте никому дверь, иначе вы можете просто не дожить до моего приезда. А мне вы очень нужны. Все. Ждите.
Жизнь моя последнее время делала столько крутых виражей, что я уже устала удивляться и даже бояться, всему ведь есть предел. Я быстренько стала одеваться, наводить марафет; не каждый день в мои
