гнезда. Дальше шло открытое пространство, тропа и кое-где торчавшие камни размером не более полуметра. Некоторые были раскрошены. Возможно, венгры специально взрывали крупные валуны, чтобы расчистить сектор обстрела.
Взвод сосредоточился метрах в двухстах позади, за поворотом ущелья. Нас бы давно услышали (сотня человек не может двигаться бесшумно), но внизу клокотала речка, а вверху взрывались снаряды, мины, вели огонь орудия.
Сколько раз мы материли командиров, посылающих нас в лобовые атаки, и вот я сам оказался в положении такого командира. До условленного срока оставалось менее двадцати минут, мы должны были ударить одновременно со 2-м и 3-м взводами. Но выхода я пока не видел.
Пулеметчиков было трое. Я хорошо разглядел их лица. Двое рядовых и унтер-офицер с треугольной нашивкой на левом рукаве. Все в немецких касках, обтянутых маскировочной сеткой. Конечно, три человека слишком мало, чтобы перекрыть ущелье, по которому русские могли двинуть целый батальон с минометами. Но я не сомневался, что тропа перед пулеметными гнездами утыкана минами и, кроме того, неподалеку находились другие укрепления. Если мы хотим добиться успеха, прежде чем к венграм придет подмога, то пробиться к их укреплениям надо за 8-10 минут.
— Есть там мины? — спросил я сапера.
— Я не щупал… наверняка воткнули штук несколько.
Ясно. Советоваться было некогда. Я послал Шестакова и сапера с приказом срочно прислать двух пулеметчиков, Матвея Осина и двух хороших стрелков с винтовками.
Время тянулось медленно. Мы явно запаздывали. Возможно, 2-й и 3-й взводы начнут атаку, не дожидаясь нас. Наконец вдоль стены обрыва появилась цепочка людей. К своему удивлению, я увидел там капитана Бутова. Вот уж кто был мне не нужен!
Я торопливо рассказал людям свой план. Два пулеметчика и я со стрелками будем вести огонь по пулеметному гнезду. Получится или нет заткнуть им пасть? В любом случае после первых выстрелов я даю зеленые ракеты, и взвод бросается в атаку. О возможных минах я ничего не сказал, но Матвей понял меня. Он так же хорошо понимал, что если мы не заглушим пулемет, людей будут выбивать, как в тире. Нет другого выхода!
— Товарищ капитан, — обратился я к Бутову. — Вместе с Осиным и Шестаковым вперед не лезть. Ваша задача — обеспечить прорыв. Не давайте людям останавливаться. Заляжет один, второй, начнется мясорубка.
— Понял, — закивал Бутов, наверняка довольный, что его не посылают «как комиссара» в первых рядах.' — А ты, Вячеслав, здесь останешься?
— Здесь, — и уже обращаясь к Матвею, попросил: — Попробуй подвести группу вдоль стены поближе. Хотя бы человек двадцать пять. Без суеты, потихоньку. Они пойдут в атаку первые, следом сразу же остальные.
А дальше все происходило следующим образом. Мы пристроились в камнях впятером. Два ручных пулеметчика, двое хороших стрелков с винтовками и я. Одним из пулеметчиков был Шлемас, на которого я особенно надеялся.
— Шлемас, уделаешь гадов?
Бывший сержант улыбнулся, показывая ровные белые зубы.
— Уделаю, командир!
Нашу возню венгры, кажется, заметили и дали очередь. Сразу ударили оба «Дегтярева» и застучали винтовочные выстрелы. Я выпустил две зеленые ракеты. Наше укрытие было так себе, а венгры оборудовали гнездо умело, да и пулемет у них был со щитком. Ручной пулеметчик, лежавший повыше меня, вдруг засучил ногами и стал сползать. Пули насквозь пробили голову, из затылка торчала кость, и на шею текла бурая масса.
Все происходило, как в стремительно мелькающих кадрах кино. Пулеметчик опрокинулся лицом вверх, и теплая кровь брызнула на меня. По-мордовски и русски орал что-то Шлемас, посылая длинные очереди. С криком, который усиливало эхо, бежали десятка три бойцов. Бывший младший лейтенант Егор Луза вырвался вперед. Венгерский пулемет замолчал, стрелял лишь автомат, который не мог остановить ревущую толпу.
Дали людям водки или нет? Я забыл распорядиться, но каптер свое дело знал и наверняка налил положенную перед атакой порцию: граммов двести, а кому и больше. Я подхватил «Дегтярев» и тоже открыл огонь. Атака начиналась нормально. Дай бог…
Не дал! Под ногами одного из бойцов рвануло, тело подбросило вверх и тяжело шмякнуло на каменную тропу. Еще один взрыв. За ним третий, и снова замолотил станковый пулемет. Часть людей продолжала бежать, другие метались, падали, часть залегла на тропе, пытаясь спрятаться за плоскими камнями.
Егор Луза и кто-то из сержантов пинали и поднимали бойцов. Грохнул еще один взрыв, и обрубок тела отлетел на несколько метров.
— Мины! — кричали люди. — Мины!… Куда нас загнали? Братцы…
Крик оборвался, а мы сумели снова заставить замолчать немецкий МГ-08. На площадке перед пулеметным гнездом творилось что-то невообразимое. В лужах крови расползались люди, с перебитыми ногами или вообще без ног. Пулеметчики успели свалить не меньше десятка атакующих. Раненный в живот боец, согнувшись, прислонился к стене. Другой скакал прочь на раненой ступне.
Я сменил диск, но стрелять было не в кого. Основная масса бойцов уже перехлестнула через каменную стенку. Я побежал вслед. Шлемас не отставал от меня.
Один из сержантов, командир отделения, ворочался в луже крови, зажимая обрубок ноги. Помогите ему! Санитары! Сам я остановиться не мог. Надо было срочно выводить взвод из каменного мешка. Меня догнал ординарец Ваня Назаров, что-то кричал, но я искал Матвея Осина. Сунул ординарцу мешавший мне «Дегтярев».
— Умеешь?
— Смогу!
Мы вырвались наверх. Короткий встречный бой с группой венгров, посланных на подмогу. Сволочи, на них и форма немецкая, только петлицы свои, а у офицера — пилотка с желтой кокардой. Оружие — винтовки Манлихера с примкнутыми ножевыми штыками и автоматы системы «кирали». Серьезная штука с магазином на 40 усиленных «маузеровских» патронов калибра 9,0 миллиметра. Пробивает тело насквозь. Но очереди автоматов и треск выстрелов быстро захлебываются.
Венгры — крепкие тренированные солдаты, однако их группу сметают огнем, ударами прикладов и ножей. Рядом с венграми лежат несколько тел штрафников. Легкой победы от врага мы не ждем.
— Минометы, вон там!
Их у венгров осталось два. Окоп, откуда торчат стволы, расстреливают в упор. Пытается выскочить один из минометчиков, но застывает на бруствере и медленно сползает вниз.
Закопанную в землю 75-миллиметровку берем с ходу. Кто-то из расчета поднимает руки. Поздно. Стреляют сразу несколько человек. Артиллерист валится на груду снарядных гильз.
Это фланговое орудие, установленное отдельно. Остальная часть батареи, четыре пушки (пятая разбита) сдаваться не собираются. Одно из орудий торопятся развернуть в нашу сторону, а артиллеристы хватаются за карабины. Кроме того, неподалеку имеется 15-миллиметровая зенитная установка, которая ведет по нам огонь.
— А-а-ах!…
Только и успел выдохнуть один из пробитых насквозь бойцов. Пули такого калибра валят замертво, отрывают конечности. Крупнокалиберные трассы и ружейный огонь заставили нас залечь. Промедление могло обойтись дорого. До орудий оставалось метров сто пятьдесят. Две пушки продолжали стрелять по наступающим танкам, а две разворачивали в нашу сторону.
Эти легкие 75-миллиметровки, со скорострельностью полтора десятка выстрелов в минуту, могли смахнуть веером осколочных снарядов весь наш оставшийся взвод, смешать с камнями и землей. Прицельно стреляли и не давали венграм разворачивать орудия лишь несколько бойцов, в том числе пулеметчик Шлемас, лежавший рядом со мной. Остальных прижимал к земле, заставлял отползать тяжелый пулемет.
— Эй, лейтенант, у меня всего один диск! — крикнул Шлемас.
