принадлежит вам, скрепились, смею сказать, еще более чрез свидание с принцем, присоединяющим к высоким добродетелям чувства искреннейшей дружбы к вашему величеству, и чрез непрерывные удостоверения, повторенные им о дружбе ко мне вашего величества…» – писала Екатерина II.
Одновременно с этим Екатерина направила прусскому королю еще одно письмо, в котором изложила свое отношение к мирным переговорам с Портой со всей откровенностью. Она напоминала о непременном условии: не соглашаться ни на какие переговоры о мире, пока ее министр Обрезков не будет освобожден и возвращен в Россию. Порта не обращает внимания на это требование. И напрасно. Она согласна на конгресс только при этом условии. Явно несправедливо была начата против России война, Бог благословил русское оружие, дав ей великие победы, а она не требует для империи никаких приличных приобретений. Обе Кабарды и область Азовская суть земли, неоспоримо ей принадлежащие. Это ничуть не увеличит могущество России, как и не уменьшило его, когда были отделены от нее, став пограничными областями. Эти владения могут послужить лишь для охраны жилищ ее подданных от набегов хищников и разбойников. Эта страна, населенная несколькими тысячами семейств, не приносящая никакого дохода, представляет древнее владение России и по праву должна принадлежать ей. А свободное плавание в Черном море – нормальное состояние мира между народами. И если Россия до сих пор не пользовалась этим правом, то лишь потому, что потворствовала варварским предрассудкам Порты из любви к миру. А раз этот мир Порта нарушила, то с этим предрассудком должно быть покончено: Россия имеет естественное право на Черное море. Так что остается одно непременное требование – Валахия и Молдавия должны остаться независимыми, как и было прежде. И тогда все решится само собой. Говорят, что с поражением Турции и установлением «худого» мира для нее нарушится равновесие Востока. Но разве это равновесие справедливо, если границы турецкого владения простираются за Днестр? И что тут несправедливого, если эти самые границы будут отодвинуты к Дунаю?
Екатерина II настаивала и на еще одном непременном условии мира с турками – на восстановлении независимости татар. Целый народ добивается своего естественного права быть независимым, и она не может отказать этому народу в своем пособии. И восстановление этого естественного права татар не может уменьшить могущества Порты, как и не прибавит к могуществу России. Единственное, чего она добивается, заключается в том, чтобы обеспечить как можно лучше границы свои против всякого нападения Турции.
Направляя это письмо, Екатерина выражает надежду, что все изложенное останется пока между ними и не станет известно ни в Константинополе, ни в Вене. Потом, когда дело дойдет до конгресса, она вместе с Паниным предоставит разработанные более детально условия мира с Портой.
Екатерина II надеялась на мир, но так не скоро сбудутся ее надежды.
Глава 6
Запоздалое падение Журжи
Первые месяцы 1771 года не доставляли особых беспокойств фельдмаршалу Румянцеву. Жизнь в Яссах наладилась и пошла по обычному своему руслу армейских будней. Некоторые генералы и офицеры были отпущены для лечения и отдыха после изнурительной летней кампании. Но оставшиеся по-прежнему не знали покоя и отдыха и в зимнее время. Военно-походная канцелярия главнокомандующего работала с полной нагрузкой, принимая рапорты, составляя донесения и другие важные государственные и военные бумаги, направляемые в десятки различных мест огромной державы Российской. Около здания штаба армии постоянно толпились дежурные офицеры, ординарцы, курьеры… В любую погоду жизнь здесь, как говорится, била ключом.
Неусыпной деятельностью отмечена в эти дни и жизнь Румянцева. Казалось бы, зимняя пора давала ему время для отдыха после походов, стычек и сражений. Так и поступали многие генералы и офицеры, отпросясь в свои деревни, для лечения на воды, в Петербург и Москву для развлечений. Но этот традиционный порядок ведения войны был противен деятельной натуре Румянцева. Еще в битве под Кольбергом он поломал его, лишь в декабре, в стужу, закончив победой свои действия. Понятно, масштаб деятельности под Кольбергом и здесь совсем иной: там он командовал корпусом и стремился овладеть одной крепостью, а здесь ристалище раскинулось на сотни верст, и он должен направлять многих подчиненных начальников. И тут необходимо уже совсем иное искусство…
Нет, Румянцев не может жаловаться на то, что ему не подчиняются. В своих войсках он признанный вождь, победитель оттоманов. Но это не снимает с него долга ныне заниматься повседневными, будничными делами армии.
С первых же дней пребывания в Яссах Румянцев столкнулся с такими упущениями, о которых даже не мог предполагать. На той стороне Прута положение в Молдавии ему представлялось более устойчивым и надежным. По уверению очевидцев, все христианское население чуть ли не восторженно воспримет свое освобождение от турецкого ига, вольется в ряды борцов против Порты, сформирует отряды добровольцев и вместе с русскими поведет борьбу. А все оказалось сложнее, противоречивее, тоньше. И чем больше Румянцев вникал в обстоятельства, тем яснее понимал, как много еще нужно сделать, чтобы достичь взаимопонимания между русскими, молдаванами и валахами. И получалось так, что даже прежние его предложения остались невыполненными то ли из-за преждевременной смерти генерала Штофельна, не приведшего дела в должный порядок, то ли из-за коварства и алчности членов местного правительства, ради собственной корысти управлявших делами народными. Пришлось Румянцеву дать отставку генерал- майору Черноевичу и отпустить его в Россию, а на его место назначить генерал-майора Ржевского.
Пусть им недовольны здешние бояре, но Румянцев знает теперь, почему они недовольны: он строго исполняет свои обязанности. А без этого нельзя обходиться с молдавскими чинами. Они привыкли к турецким обычаям необязательности и бесконтрольности, так что любая строгость и порядок вызывают у них ярость и негодование.
Всем отдых, а у Румянцева не иссякали заботы и тревоги. Вот только сейчас, 3 марта 1771 года, он может вздохнуть с облегчением: наконец-то генерал-аншефу Олицу удалось взять крепость Журжу. С неподдельной радостью встретил он вчера генерал-майора князя Трубецкого, привезшего ему такую приятную весть. И вот он торжественно возносит Богу молитвы с пушечной пальбой. И сия знаменитая победа послужит славе русской армии и укрепит дух ее. Румянцев не замедлил поздравить Олица, генералов, офицеров и всех участников, проявивших ревность в сем подвиге. А главное – ходатайствовал о высочайшей милости императрицы ко всем отличившимся в этом деле. А что касалось его, то он не замедлил наградить их в той степени, в какой дозволялось ему.
Приятна весть о совершенном изгнании неприятеля из Журжи, но если уж быть до конца честным перед самим собой, то немало и удивительного можно отметить во всем этом деле. И прежде всего то, что генерал Олиц не доложил ему ни о походе своем к Журже, ни о первых своих действиях пред стенами оной. Если б Румянцев узнал обо всем этом, то указал бы генералу Вейсману употребить свой корпус для отвлечения неприятеля. Да и вообще всякое действие подчиненных ему, как главнокомандующему, должно быть известно. А сколько Румянцев прежде теребил генерала Олица, взывая к более активным действиям сразу же после того, как он принял от Гудовича команду над корпусом в Валахии… Еще в начале декабря прошлого года Румянцев требовал от Олица принять меры к захвату города Крайова и очистке от турок всей Западной Валахии. Одновременно с этим необходимо активизировать свои действия против Журжи, захватить ее и таким образом взять под контроль весь левый берег Дуная. Но генерал Олиц больше трех месяцев медлил с посылкой войска к Журже, не воспользовался поражением неприятеля в Бухаресте, дал ему опомниться и подготовиться к отражению возможной атаки. И вот Журжа взята, вроде бы радостно, еще одна победа русского оружия. Но Румянцева раздражала медлительность его подчиненных. Вот и теперь, анализируя действия Олица за последние три месяца, он испытывал кроме удовлетворения горечь и досаду. «Ведь у него было достаточно сил, чтобы послать деташемент на овладение Журжею. Познанные в битвах опыты должны были подсказать ему, что если неприятель лучшие свои крепости не мог удержать, то сию крепостицу вряд ли бы вознамерился защищать, стоило только пойти смело… Там, где мы так поступали, везде брали верх. А опытный генерал все требовал доставки артиллерии, как будто не понимал, что в декабре, когда стояла дождливая погода, невозможно было доставить ни артиллерийские орудия, ни
