Она посмеивалась над собой и над окружавшим ее странноватым миром искусства, но я все равно ничего не понимала.
— Ты разве не видишь? — сказала она с легким упреком. — Это целая сущность, выплеснутая на холст. Каждая отметина должна быть переходной. Художник составляет визуальный каталог шагов, которые человек делает в своем одиноком путешествии по жизни.
— В каком смысле «переходной»?
Она рассмеялась.
— Не бери в голову. Так в каталоге написано!
Майлз налил себе чаю и откусил огромный кусок хлеба со старым пармезаном сверху.
— В синем цвете она ищет понимания нашего единства с собой и с нашей вселенной. И в этом поиске единства мы идем вместе — отсюда и переходность. — Он бросил в меня кусочком хлеба. — Это просто профессиональный жаргон. Его невозможно избежать.
Мы приехали сюда специально, чтобы Кэтрин могла показать мне новый «формат» своего искусства. Мы вечно подсмеивались над тем, что подход к жизни у нас прямо противоположный; она личность творческая, свободная и растрепанная, а я человек суховатый и деловитый. Она обычно твердила мне, что не стоит так сосредотачиваться на продюсерской деятельности, надо уделять внимание созерцанию космической музыки сфер. Майлз отломил кусок сыра и протянул его мне.
— Кстати, Джейми, рад видеть тебя за пределами Пятьдесят седьмой улицы. У тебя кровь из носа от шока не пошла?
— Да перестань, Майлз! — Кэтрин шлепнула его по руке.
— Да я знаю, что она наш человек. — Он схватил, кусочек острой ветчины. — Ну, или вроде того.
Он только что пришел домой, чтобы перекусить с нами, снял потрепанную замшевую куртку и бросил ее на обтянутую коричневым плисом тахту. Майлз, конечно, временами действовал мне на нервы, но как мужчина он был очень далее ничего: большой мускулистый парень с короткими темными волосами и белозубой ухмылкой. Он всегда носил черную футболку и закатывал ее рукава ровно настолько, чтобы дамы могли любоваться его бицепсами. Кэтрин приходилось каждый месяц соглашаться на секс втроем с незамужней соседкой сверху, чтобы не давать ему гулять (Филип купил бы мне «ламборджини», если бы я на такое согласилась).
Мы с Кэтрин устроились рядом с Майлзом в той части студии, которая была отведена для сидения, — две кушетки от Нины Кэмпбелл с разномастными индийскими подушками в мелких узорах.
— Как поживает Филип? — с усмешкой поинтересовался Майлз, приобняв Кэтрин за плечи. Майлз не выносил Филипа, поэтому, мы никогда никуда не ходили вчетвером. Единственный раз, когда мы попытались это сделать, Филип облагодетельствовал Майлза парочкой непрошеных советов.
— Знаешь, — сказал он, — ты вечно переживаешь насчет того, что товар надо перевозить. Ну, или не надо — в данном конкретном случае. Но суть в том, что от искусства особого толку не будет. Конечно, если ты Гагосян и представляешь Уорхола и Ротко, или кого он там представляет, тогда это круто. Но не …
— Я не собираюсь становиться Гагосяном, — отозвался Майлз с явным презрением. — Я представляю начинающих художников. В этом моя сила. Я их открываю, поддерживаю, нахожу им клиентов. Если богатые люди не станут покупать работы начинающих художников, те просто не выживут.
— Это все прекрасно. Но, в общем и целом, мы говорим о неизвестных. Полная галерея безвестных художников, которых никто не покупает. Такова печальная правда. Так что лучше бы тебе пересмотреть свою стратегию. — Майлз раздраженно глянул на Кэтрин, а я наступила Филипу на ногу. Только туг он сообразил остановиться. — Но если уж у тебя такое призвание, это вполне благородно. Даже круто.
«Круто»? Это от моего-то приличного адвоката-мужа?
Майлз махнул официанту.
— Чек, пожалуйста!
Сейчас я сказала:
— Может, дашь Филипу еще один шанс, Майлз? Он хорошо разбирается в бизнесе, возможно, вы найдете общий язык по вопросам финансового планирования?
— Правда? Может, нам еще хлопнуть по коктейлю в загородном спортклубе?
— Да я шучу.
— И советов от твоего мужа мне больше не нужно, но мы с Кэтрин взяли с тебя пример насчет няня. Нашли отличного аспиранта для близнецов.
— Я знаю. Рада, что у вас все получилось.
— И как Филип справляется со Сказочным Нянем? — спросил Майлз.
— Филип думает, что я его уволила.
— Что, правда? — Кэтрин чуть не подавилась чаем. — Сейчас же ноябрь, он у вас уже месяца два работает.
Я старалась смотреть куда угодно, только не на их удивленные лица. Я даже попыталась сосредоточиться на премированном полотне Кэтрин под названием «Полет воображения».
— Да, и что?
— То есть ты прячешь няня от своего мужа? — Майлз был потрясен. — Как тебе это удается?
— Филип вечно в командировках.
Кэтрин схватилась за голову.
— Да уж, потрясающие отношения, — фыркнул Майлз. — Даже я не поступил бы так с твоим мужем.
— Мне просто не хватило сил для серьезного разговора, вот и все.
— Разговора с кем? — спросил он. — С мужем или с Питером?
— С мужем! Питера я увольнять не собираюсь ни в коем случае.
— То есть ты предпочитаешь Питера мужу?
— Не говори глупостей. Питер на меня работает.
— Кэтрин, правда ведь она предпочитает няня мужу?
— Ага. Ну как, ты уйдешь от мужа в этом году? — Кэтрин, наконец, подняла голову и ударила меня в самое уязвимое место. — Первый раз ты сказала об этом три года назад, потом в прошлом году, а как сейчас? Идеи есть?
— Не хочу об этом говорить. А насчет Питера… Когда Филип поймет, как тот помог Дилану, и перестанет нервничать, он будет только рад.
Кэтрин была в ужасе.
— И долго ты еще будешь скрывать? Это странно. Очень странно. И вообще, у него магистерская степень, а он работает прислугой на полный рабочий день.
— И ваш нянь тоже.
— Нет, наш еще учится и работает всего по несколько часов.
— Ну ладно, ладно. Я знаю, что это странно. И если бы вы мне сказали два месяца назад, что у меня в паре с Иветтой будет работать двадцатидевятилетний мужчина с магистерской степенью, я бы ответила, что вы свихнулись. Но от него много пользы, и я не собираюсь увольнять его только потому, что так «не принято», — сказала я раздраженно, подчеркнув голосом кавычки вокруг «не принято». Майлз встал и пошел на кухню, где нашел себе какое-то занятие или притворился, что нашел.
— Я не из тех людей, кто заботится о том, как принято, — ответила Кэтрин не менее раздраженно. — Мы знаем, что он потрясающий парень. Но тебе не кажется, что он немножко неудачник, если ему под тридцать и он хочет быть нянем?
— Да нет, я так не считаю. Я же тебе говорила, он разрабатывает онлайн-программу для городских школ, которая поможет учителям и ученикам лучше контактировать при работе над домашними заданиями. Он мне про это рассказывал, звучит здорово. А тем временем ему нужна работа, которая не слишком его отвлекает, и он любит детей. А главное, он любит моих детей.
— А ты уверена, что он не педофил?
— А ты уверена, что твой не педофил? Я же тебе говорила, Чарльз его проверял. Ничего там такого нет.
Даже не говоря о Питере, мне уже надоела необходимость оправдывать собственные решения по поводу моих детей.
