Поросль солнца

Берез серебряные ризы,
На розе сменяют утрь подвой.
Как зорок блеска взлетный вызов
Всеневозможных древних хвой

Так вот за окраину рока
В неверную немую глушь
Это пев голубеет высоко
Что росяный, рослый покой

И в ровное море грома
Обломок червонного дня
Овсяные никнут токи
От серых сетей дождя

Царское село, 1916

Посмертье

В кору хоронят соки слепо
Раденья вербных тонких вен,
И хладами вскормленный север
Уже заведомо забвен.

А вот когда в весны предсердьях
Встает аорты тяжкой ярь,
Ты володом каких посмертий
Вздыхаешь целины испарь?

1916.

«Пыль липы весенней не свеяв…»

Пыль липы весенней не свеяв
С набережий ее сирот
Розоцветом, — дорогой небесий
Взнесь ай днесь убирает круту

Достоверно немея от дневий,
Полыхающих влагу-голубь,
Пологами плывает упевый,
Обернувший перуна главу

Аль не холодом лога владая
Молодая зайдется серьга
На простую радонею другу
Гулом походи денной — листва.

Москва, 1916.

Теплоросы

Теплоросье. Троица. Утро русича.
И коня ветрового заковывать уздой,
Травы вяжут веру земною рукой

И в купель голуболапую умево
Золотеть темью, родом, радою капель.

С неба — травы — и о твой затравок
Колыбеть именно черноземий пев:

Травы. Окрая
Полосы синие — взрывы легчайшие
Неба —
Ленные мравы.

И станут травы умирая — вянуть,
И негу немую давнозабытых дней
Развеет степи песнь.
Голубоненная, открытая вечаль
Вечерняя печаль.