Поросль солнца

И станут немо отовсюду веять
Ту мену венную, упетую верель
И голубеет вей, и расточает денно небо
Геней синебую мирель.

1414.

«Говорит Подгромок старшему своему брату…»

Говорит Подгромок старшему своему брату:

Дождя дарь силу листную радует
Дождя жадного руевые струи
Ра собрал за арбою жаркою в гром колесный
И нежно женного дивня трав,
И земле долу череника лесная.

Серый мнев вот листьев зелелея
Изумруды мурома и млавы
Веснеструйна лава!
Да обряды брата скажут в четких каплях!

        Будь свежее!

Узор сна на Чусовой

За желтый и густевший луч,
За голубую лапу пали!
Кружась о заросли морозных туч
Застывшие чужие глади

И поставь общей белизны,
Как сгусток инея возник…

Мороза седь и в отчужденный день
Твой тонок дым — медлительная поступь
И ветер в реях не толкнувши воздух
Остановил свои гряды….

Встает весенний Лей
Тепла лелеемого лепо.
И стает в синей лапе падь
Короткое, быстреющее лето!

Чусовая, 1917.

За март. Северная веснь

За март, за омысл смерти,
За сонные тысячелетья грань —
И волхв за тканью, канувшею нежно в трилистнике одеянья вод,
Ведет поутрий плуг по лугу
У влагоды восстановленных весн.

И в горло то, как в горнее легко
Слывет словами русл игралье,
Не зарастет росяный русый цвет
В сквозную звучь зовучих чет
И деревенских пряжь
И осенесь русалье
И жаркая по солнцеросту ветвь

Красная Поляна

Забытый напев

Наведен за серую тучу
Как в хлопья взметенных полотен.
И вот на пачерни учуют
Ее сребронегу оплота