недоверие. Слишком много предательств пришлось ему пережить за свою карьеру. «Не доверяй никому, ни в ком не разочаруешься», ? вот его принцип. В отношениях со мной он тоже держит дистанцию. Например, семейная тема в наших разговорах под негласным табу. Я принимаю это как должное, без осуждения, это не мешает мне считать его другом.
А вечером в мою будку заходит и присаживается на краешек стула Максим. Снимает с головы монтажную каску. Пожалуй, он единственный монтажник, которого не надо заставлять носить это тяжелое сооружение на голове.
Странное впечатление производит этот человек. Росту в нем не меньше метра восьмидесяти, плечами широк, на вид крепок, как дуб, а по табелю проходит у меня инвалидом второй группы. Глаза его всегда виновато опущены, голос приглушен, движения мощного тела скованы. Что-то неуловимо выдает в нём криминальное прошлое. Не удивлюсь, если узнаю, что он сидел за какой-нибудь разбой или еще за что... Всю смену Максим одиноко сидит на корточках на штабеле панелей и аккуратно цепляет крюки стропа за монтажные петли. Никогда не кричит, не перечит начальству, в бригаде не заметен, слегка угодлив. Вот и сейчас сидит в углу и терпеливо ожидает, когда я закончу с бумагами.
? Что тихий такой, Максим? ? спрашиваю бережно, как ребенка.
? Да вот…Сердце сегодня прихватывало.
? У тебя по этому делу инвалидность?
? Да… Это на всю жизнь, ? вздыхает он, не решаясь сказать что-то главное.
? Ты, вроде, поговорить хочешь? ? пытаюсь помочь ему. ? Так говори. Давно пора нам познакомиться.
? Я… в общем, видел вас, Дмитрий Сергеич… Там… В церкви… В воскресенье. Вот.
? И что, испугал я тебя, что ли? ? искренне удивляюсь.
? Да нет… Думаю, если человек в церковь ходит, значит, посоветоваться можно…
Вот так… «Господи, помоги нам поговорить с пользой, ? произношу, мысленно крестя себя и сердце. ? Господи, побудь с нами!».
? А ты сам по какому поводу в храме был? Из любопытства или причащаешься?
? Ну уж, причащаться!.. ? вскидывает он голову. ? Куда мне, уроду ? да к Святой Чаше?.. Я просто стою сзади и все…
? Тебе там хорошо?
? Сердце болеть перестает, ? поясняет он, потирая левую часть груди.
? Так ты посоветоваться хотел, ? напоминаю я, видя нерешительность собеседника. ? Говори, и не бойся, что напугаешь. Вряд ли получится. Если ты ходишь в церковь, то должен знать, как скорби и смерть рядом с нами ходят. Так же рядом, как Господь со святыми Своими. Так что, слушаю тебя, Максим!
Максим откашливается, приглаживает вихры на голове, массирует грудь и, наконец, мрачно изрекает:
? Убил я однажды человека…
Ничего себе начало, думаю. «Господи, помоги нам!» ? снова про себя взываю о помощи. Собеседник поднимает грустные глаза и пытается понять, насколько сумел меня ошеломить. «Получилось, парень, ? признаюсь мысленно, ? продолжай, чего там!..»
? Дело в том, что раньше, в молодости, был я страшным хулиганом. Выпить любил, подраться, там… Особенно из-за девок… Девушек, то есть… Ну, понравилась мне одна… Маринкой звали. Такая красивая, видная, глаза у нее еще синие были. Красиво… А я сам тогда не то что сейчас ? здоровый был, как бык. Обычно девки сами ко мне липли, а эта ? ни в какую. Я и так, и сяк ? цветы, там, вино, билеты в кино ? все ей предлагал. А она ничего… Стал я тогда за ней следить. Это, как болезнь, было: не могу ничего делать ? только о ней думаю целыми днями и тоскую. Стал ходить за ней хвостом. Вдруг узнаю, что есть у нее какой-то… Ладно бы путевый!.. Ну, там, красавец, что ли…или начальник с машиной. Так нет: заморыш плюгавый, посмотреть не на что. Обидно мне стало, ой как обидно, Сергеич! Понимаешь?
? Продолжай, я слушаю.
? Ты понимаешь, Сергеич, это не про кино говорить. Это трудно… И вот так узнаю, что у нее есть этот… Тогда сначала с ней говорю, что вот видел вас, и все такое. Она мне ? ну и что? Да вот, говорю, не стоит он тебя, слабак он. Давай лучше мы с тобой ходить будем.
