воспитывал меня в детстве отец. В основном, во время отпуска. В те кукурузно-энтузиазные времена начальники работали с семи утра до десяти-одиннадцати вечера, поэтому отца видел я редко. Зато в отпуске процесс моего воспитания доходил до предельного накала. Немного приглядевшись ко мне где-нибудь в районе Черного моря, отец замечал в моем поведении недостатки и приступал к их исправлению.
Как-то раз на сочинском пляже меня грубо толкает в воду мальчик на голову меня выше. Я бегу жаловаться отцу, мол, чадо твое бьют, защити, папуля. На что отец, не отрываясь от толстого исторического романа, спокойно произносит:
? Вернись и дай ему сдачи. Так надо.
? Ага, он больше меня и сильней… ? ною в ответ.
? Иди и без победы не возвращайся, ? полушепотом произносит он, глядя мне в глаза поверх очков. Затем, снова погружаясь в книгу: ? А то ведь и я добавлю…
Во мне вздымается такая волна стыдливой обиды, что она перехлестывает страх. Закусив губу чуть не до крови, бегу на волнорез, где мальчик ловит крабов крючком из щелей. Подхожу к нему и стучу его по загорелой спине. Он, ухмыляясь, поднимается во весь рост, нависая надо мной. «Победа или смерть!» ? мелькает в голове воинский клич, переплавляя энергию страха в отчаянную смелость. И мой противник получает сильный удар в живот, перегибается пополам и со стоном сворачивается у моих ног.
? Может добавить? ? интересуюсь на всякий случай.
? Уйди, дурак, больно же… ? сипит побежденный.
Шагаю к отцу, а во мне фанфарами гудит победный марш. Он по-прежнему увлеченно читает. Вместо ожидаемой похвалы слышу: «Ладно, садись, отдыхай.». По его морщинистой впалой щеке пробегает тень улыбки.
Когда отец узнает, что я в свои шесть лет до сих пор не умею плавать, он за руку ведет меня на волнорез. Я рядом подпрыгиваю и спрашиваю, какому способу он меня будет учить: кролем или брассом? Отец подводит меня к краю волнореза, где глубина метра три, поднимает сильными руками и, как щенка, швыряет далеко в воду.
Я оказываюсь под водой среди белого кипения вихря пузырьков и, как поплавок, выныриваю, отчаянно работая руками. Глотнув воздуха, снова погружаюсь и снова выныриваю. Отец стоит рядом, опираясь на перила, но смотрит в противоположную сторону. Барахтаюсь в воде, взбивая вокруг себя белую пену. Страх и ужас чередуются с восторгом от того, что я плыву. Шумно, визгливо, по-собачьи ? но держусь на воде и плыву! Когда мои руки касаются скользкого от водорослей камня, отец вспоминает обо мне и за руку рывком вытаскивает из воды на теплый ноздреватый бетон волнореза. «Неплохо для первого раза», ? слышу под канонаду собственного сердца. И чувствую в себе победный рев фанфар. Когда звучат завершающие раскаты литавр, а гордость от достигнутых заоблачных высот вовсю распирает меня ? отец повторно швыряет меня в воду, как щенка… К концу отпуска я плаваю, как дельфин.
Примерно так же учит он меня ездить на велосипеде. Сажает на новенький, сверкающий лаком «Орленок» ? да и толкает с горки. И мне уже ничего не остается, как с помощью руля и педалей спасать юную, единственную, на самом взлете ? собственную жизнь. К концу того солнечного воскресного дня я вполне прилично гоняю на велосипеде.
За неделю до моего первого, десятилетнего, юбилея отец замечает за мною стеснительность по отношению к симпатичным девочкам. Особенно к Оле Немчиновой, дочке главного инженера крупного завода, белокурой тихоне с загадочной улыбкой на ангелоподобном личике. Отец твердо выносит мне приговор: «Пока ты ее не приведешь к нам домой и не усадишь за чайный стол, на мои глаза не появляйся». Который раз вхожу в состояние, когда для меня проще умереть, нежели осрамиться перед могучим и правым отцом.
Вероятно, эта энергия воли к победе пронизывает мое поведение и вибрации голоса, потому что спустя три-четыре часа девочка, о знакомстве с которой мечтают все мальчишки нашей школы, сидит рядом со мной в нашей гостиной. Она аккуратно хрустит вафельным шоколадным тортом, маленькими глоточками отпивает чай из праздничных китайских чашек и обсуждает со мной книгу «Робинзон Кукурузо» ? полную веселых приключений историю летних похождений нашего ровесника в деревне. Родители торжественно объявляют нам, что в честь моего дня рождения намечается застолье, на которое можно пригласить всех, кого мы с ней выберем. И вот мы уже составляем список.
Мама в нашей семье занимает место, в полной мере соответствующее ее замужеству, ? за широкой спиной мужа, моего отца. Не могу вспомнить ни единого случая, когда бы она проявила самоволие. Слово отца для нас ? альфа и омега. От