душа? Это что такое? ? спросила мама Вера, похрустывая нежинским пупырчатым огурцом.
? Это по-научному такая душевная оболочка Земли, в которой, как в едином организме, существует мировая душа вселенского человека — Адама.
? Откуда вы это знаете? ? спросила подросток Танечка, неотрывно глядевшая на Родиона из-за пионов.
? Ах, милое дитя, у меня за плечами годы и годы исканий. Такое узнавал, бывало, что ночные небеса звездочками трепетали вместе со мной. А от многих знаний, как известно, многие печали. Песенку помните? «Горечь го-оречь, вечный при-ивкус на губах твоих, о, Русь!» Но верно и другое: не познавший горечи и сладость не оценит.
Право же, хорошо им было!.. Тихий ароматный летний вечер окутывал землю. Слоистый туман парил над клеверным полем. Со стороны поселка доносились мирные звуки и аппетитные домашние запахи. Обычное бетонное сооружение из двух стен и крыши стало их домом. Уютным пристанищем.
Благодаря стараниям Родиона и его всеобъемлющей доброте они стали друзьями. Никто не вспомнил про автобус, который явно опаздывал. Им вдруг стало очень важно, что можно вот так сидеть с незнакомцами и чувствовать себя нужными, связанными узами дружбы, взаимной симпатии. Вино сделало свое дело, «развеселило сердца человеков» и отошло на второй план. Они говорили и не могли насытиться беседой, улыбались друг другу, всем, всему…
Родион, как ни странно, стал абсолютно трезвым. Его веселое добродушие согревало всех и было абсолютно искренним. Он умел каждому сказать хорошее. Никто от него не услышал ни единого слова осуждения. Правда, иногда казалось, что он сдерживал себя: он знал гораздо больше, чем говорил. Да и глубина его души только слегка обозначилась под солнечными блестками, игравшими на поверхности, доступной для наблюдения окружающих.
? Дорогие мои, ? сказал Родион, ? если б вы посмотрели на себя моими глазами! Какие вы светлые и лучистые! До чего же я вас полюбил.
? Родя, родимый, ? шмыгнул носом Кеша, ? дай я тебя облобызаю. Классическим троекратным лобызанием…
? На себя посмотри, Иннокентий! Да ты же вылитый гений грандиозус. Вы все ? одни гении и все грандиозусы.
? Слушайте! А давайте пойдем к нам на дачу, ? предложила мама Вера под восторженные аплодисменты Танечки.
? Можно и ко мне, ? солидно кивнул загорелый Василий. ? У меня на фазенде, между прочим, отопление имеется. Так что не замерзнем.
? А у меня зато речка рядом с участком. Искупаться можно, ? тряхнула рыжими кудряшками Надя-колобок.
? Я предлагаю вот что, ? сказал Родион. ? Мы будем ходить из дома в дом, пока не надоест. Чтобы никого не обидеть.
? А как же автобус? ? пролепетал вдруг Иннокентий. ? А как же работа…
На минуту наступила немая пауза. Все удивленно посмотрели на возмутителя покоя. Казалось, он сказал что-то страшное и неестественное. О городской суете забыли начисто. Никому не хотелось возвращаться в шум, дым, нервотрепку. Люди глотнули из чистого источника любви. Людям это понравилось. На помощь другу пришел Родион:
? Автобус, Кеша, дело свое сделал. Своим опозданием он нас подружил. Когда его спишут, мы его тут на пьедестале поставим. В знак благодарности. А что касается работы, так при твоем-то могучем интеллекте ты будешь востребован всегда и везде. Впрочем, если хочешь, можешь уехать. Только имей в виду: мы без тебя осиротеем…
? Дядя Кеша, оставайся, ? тоненько пропела Таня.
? Мы тебя любим, ? прошептала мама Вера, смутившись.
? Парень ты, Иннокентий, капитальный, ? пробасил Василий. ? Не бойся, я тебе, если хочешь, вот этими руками целый дом с мезонином поставлю. У меня тут друзья разные имеются. Мы тебя в главные инженеры определим. Ты у нас как сыр пошехонский в масле вологодском кататься будешь.
? Правда, Кешенька, как же мы без тебя? Ты нам как родной, ? шмыгнула носом Надя, робко поглаживая Иннокентиево костлявое плечо.
